Рэв едва узнала собственный голос, ее затрясло от неожиданного заявления императора.
— Да! Конечно, вам заплатят! — властно произнес он, словно все остальное не имело значения.
Рэв молчала. Наполеон обернулся:
— Вас это расстроило? Но почему? Вы же все равно не будете здесь жить — вы выйдете замуж!
Рэв стало нечем дышать.
— Но, сир… — начала она.
Император не привык к возражениям.
— Жиль де Дюрье с нетерпением ждет вас, — объявил он. — Я обещал ему, что свадьба состоится в самое ближайшее время. Сейчас я еду в Фонтенбло. Вы тоже — вместе с вашим братом. Как я понимаю, именно он должен заняться этим делом. Дюрье мой старый друг, и я бы не хотел огорчать его отсрочкой. Поверьте, он вас очарует — в самом деле очарует!
— Но я не стремлюсь замуж, сир! Мой брат болен. Пока ему нельзя никуда ехать!
— Да, да, я понимаю, он был ранен человеком, который покушался скорее не на его жизнь, а на мою. То, что он разоблачил заговор, делает ему честь, и без награды он не останется. Более того, его осмотрит мой личный врач. Если его не поставит на ноги Корвизар, то никому другому это точно не под силу. В Фонтенбло все устроится. Пусть сложат ваши лучшие платья, графиня, потому что в моем дворце у вас будет много соперниц по красоте!
Рэв онемела; комната поплыла у нее перед глазами; она была на грани обморока. В полном отчаянии она поняла, что сейчас не время вырываться из сетей.
Император попросил показать ему весь замок, и она провела его по парадным залам. Он одобрил мебель и картины. Ему понравилось все, и он, по-видимому, совершенно забыл о ее чувствах.
— Юно это подойдет, — неоднократно повторял гость. — Он верно служит мне, и я им доволен. Ему здесь будет хорошо, он любит сельскую местность.
— Я тоже, сир, — кротко молвила. Рэв, но он ее не слышал.
Только когда они вернулись в серебристую гостиную, она собрала все свое мужество и сказала нетвердо и нервно:
— У меня нет желания выходить замуж, сир. Нельзя ли убедить графа де Дюрье найти себе кого-то другого или, по крайней мере, отложить помолвку на год?
Проницательные глаза Наполеона, похоже, впервые увидели ее как таковую, и он посмотрел на нее изучающе. Рэв испугалась: у нее возникло чувство, что он проникает в самые тайники ее души.
— У вас нет желания выходить замуж? — переспросил он. — Отчего же? Все молодые женщины выходят замуж, а в вашем положении это необходимо. Кроме того, граф де Дюрье богатый, влиятельный человек. Вы его видели?
— Нет, и ничего не знаю о графе, — ответила Рэв.
— Когда вы его увидите, вы будете просить меня не откладывать помолвку, а поторопиться с формальностями. Умный человек, я ему полностью доверяю. Вы будете счастливы, моя дорогая. Я в этом уверен и покончим с этой детской болтовней. Встретимся за обедом, — резко поднявшись, добавил он.
Рэв ничего не оставалось, кроме как присесть в глубоком реверансе.
После его ухода она сразу помчалась к Арману. Он сидел в кресле, осунувшийся, серый. На нем были бриджи из белого атласа и голубой бархатный камзол. Она догадалась: он переутомился, пытаясь одеться. Эти вещи, как помнила Рэв, Антуанетта вытащила из багажа де Фремона. С самого утра, когда Арман сказал, что оденется для встречи с императором, она дрожала, что платье не подойдет. Уже одно это могло навлечь подозрение на Армана в той роли, которую он принял так легко и без вопросов. И все же Арман сумел все надеть, и Рэв с облегчением воскликнула:
— Ах, вы одеты!
Он сердито нахмурился:
— Да, я оделся, но это было чертовски трудно. У меня кружится голова, как при морской болезни. Камердинерам пришлось поддерживать меня, как ребенка, и натягивать на меня одежду.
— Но вы оделись, — без всякой надобности повторила Рэв.
— Да, и мне в одежде очень неудобно, — раздраженно ответил Арман. — Я думал, что за время болезни похудел, но камзол жмет под мышками и болтается на спине! Кто мой портной? Я скажу этому дураку, что о нем думаю!
— Вы шили одежду в Польше, но можете заказать что-нибудь в Париже, — ответила Рэв. — Император требует, чтобы мы немедленно ехали с ним в Фонтенбло.
— Фонтенбло? Это интересно!
— Он надеется, что вы проведете переговоры о моей немедленной помолвке!
Рэв пристально глядела в лицо Армана. Конечно, он подал бы ей какой-нибудь знак, если бы у него были возражения, но его это не тронуло.
— К сожалению, я слаб, как котенок, и совершенно отупел. Будьте хорошей девочкой и дайте мне бренди. Там, в графине, на столике.
Рэв бросилась за стаканом: Боже мой, он сейчас потеряет сознание, даже губы посинели! Конечно, ему еще рановато вставать с постели, но он так упорен! Она налила ему бренди, он сделал несколько глотков, и довольно скоро его лицо приобрело нормальный цвет.
— Ну вот, уже лучше! Теперь повторите, о чем вы говорили. Я был как в густом тумане.
— Слушайте же: император пожелал, чтобы вы и я поехали с ним в Фонтенбло, и там вы должны заняться моим браком с графом Жилем де Дюрье. И еще, Арман, он забирает у меня Вальмон!
— Вот дьявол! — воскликнул Арман. — Но почему?
— Он хочет подарить его кому-то из своих генералов. Император награждает их титулами и землями, но я никак не думала, что, едва вернув мне поместье, он снова его отберет!
Голос у Рэв сорвался, на глаза навернулись слезы.
— Правда, вы же выходите замуж, вам не нужен будет Вальмон.
Внезапно Рэв разгневалась и топнула ногой.
— Вы так же бездушны, как и император! — воскликнула она. — Почему мне нельзя жить здесь? Я не намерена выходить за графа де Дюрье! Ни один император в мире не заставит меня выйти за него!
Арман изумленно смотрел на нее поверх бокала. Прошла вечность, прежде чем он заговорил.
— Вы так прекрасны, когда сердитесь, — наконец произнес он. — Только сейчас я понял, как вы красивы! Я вас считал просто очень милой девушкой, которая выхаживает меня. Может быть, вы монахиня — раз я забыл, что вы женщина? Но теперь я вижу, что вы совершенная женщина; и если вы не хотите выходить замуж за этого графа, то я не вижу, с какой стати вам себя принуждать. Я поговорю с императором. Сообщу о нашем решении. Предоставьте это мне.
Рэв всхлипнула и вдруг опустилась на колени у его ног, взяв его за руки.
— Нет, Арман, нет, — сказала она. — Вы оскорбите императора. Для вас опасно, очень опасно ссориться с ним, лучше не противоречьте ему ни в чем. Вы должны мне пообещать здесь и сейчас, Арман, что согласитесь на все его предложения!
Арман отставил бокал.
— Почему? — спросил он. — Я не боюсь Наполеона Бонапарта. В конце концов, кто он такой? Маленький…
