Время откровений закончилось. Хотел бы Бен уметь с такой же легкостью менять тему!
— Нет, но всегда мечтал научиться.
— Я могу тебя научить. — Глаза Ларри заблестели надеждой. — Если хочешь, конечно.
Бен невольно улыбнулся.
— С огромным удовольствием. Только тебе придется набраться терпения. Знаешь, в детстве я был сущим неудачником: ничего не мог, ничего не умел. Да и теперь, кажется, еще не совсем выправился. Хотя очень стараюсь.
Ларри нахмурился.
— А я тоже стану неудачником?
— Это почему? — удивился Бен.
— Потому что ты жил без папы и я тоже.
Вот черт! Кажется, он ляпнул лишнее.
— Нет, Ларри, ты никогда не будешь неудачником!
— Почему? — поинтересовался мальчик.
— Потому что…
Потому что у тебя есть я.
Но Бен не мог сказать это вслух. Еще рано.
— Потому что у тебя замечательная мама. Она научит тебя всему, что должен уметь настоящий мужчина. Тебе очень повезло с мамой.
Но Ларри, кажется, не слишком ему поверил.
— У тебя все будет в порядке. Честное слово. — Что-то сжало сердце Бена. — Можешь на меня положиться. Я тебя не брошу. Даже когда уеду в Лондон.
— И я никогда-никогда не стану неудачником?
— Никогда-никогда.
— Здорово! Привет, мам! — И Ларри замахал рукой.
Бен обернулся. Рядом с ним, скрестив руки на груди, стояла Анджела.
— Ребята, вам не кажется, что сильно похолодало?
Быть может. Но Бен не замечал мороза. Не замечал ничего, кроме того, как идет Анджеле серый свитер, как туго облегают ее бедра джинсы. Разве можно замерзнуть, когда тебе открывается такое зрелище?
Немалым усилием он заставил себя отвести взгляд. Анджела не должна замечать, как он на нее смотрит. Ей это не придется по душе. А если бы она знала, что за сон приснился ему сегодня ночью…
— Может быть, поиграете еще немного, а потом пойдете в дом и выпьете горячего какао? — предложила она.
— Ну, мам, нам тут так весело!
— Ларри, если ты простудишься, то не сможешь больше играть с Беном, — возразила Анджела. — Ты же помнишь, в воскресенье он уезжает.
Осталось еще четыре дня. Как много — и как мало!
— Ну ладно, — неохотно сдался Ларри.
Встретившись глазами с Беном, Анджела прошептала одними губами:
— Пять минут.
Бен кивнул и взглянул на часы. В первый раз Анджела дала ему поручение, касающееся Ларри. Проверяет, на что он способен, или просто хочет помочь? Так или иначе, свое первое задание он выполнит на совесть. Они с Ларри отправятся пить какао ровно через пять минут.
Входная дверь отворилась, и в дом ворвались смех и звуки двух голосов — мужского и мальчишеского.
Анджела невольно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Ей нечего жаловаться на Бена — особенно после того, как она услышала обрывок его разговора с сыном. Разговора, где Бен обещал Ларри, что тот никогда не будет неудачником, и объяснял, какая у него замечательная мать.
Похвалы Бена грели ей сердце. Будем надеяться, сказала себе Анджела, что он искренен — и в этом, и во всем остальном. Но если Бен обманывает Ларри, если он остался здесь вовсе не ради него, то лучше сыну узнать об этом сейчас, пока Бен еще не стал частью его жизни.
Их жизни.
В душе Анджелы царила сумятица. Одна часть ее существа мечтала о том, чтобы Бен стал для Ларри настоящим отцом, другая этого страшилась. А где-то в глубине билась крамольная мысль: ах, если бы их с Беном связывал не только сын…
Анджела прикусила губу, запрещая себе думать о Бене как о любовнике.
Она поставила в духовку противень с пирожками. Первая порция румяной выпечки уже стояла на столе.
Из прихожей послышался грохот — Анджела давно уже свыклась с мыслью, что Ларри до старости будет, приходя домой, швырять ботинки в разные стороны. А в следующий миг Ларри в носках ворвался в кухню, оставляя за собой мокрые следы.
— Ух ты! Чем это пахнет? Пирожками, да?!
— Да, я пеку пирожки. Боже мой, как же ты перемазался!
— Да ладно, мам! — отмахнулся Ларри, вытирая ладошки о джинсы. — Подумаешь, немножко испачкался!
— Немножко? — Анджела округлила глаза. — Да ты посмотри на себя! Где ты столько грязи нашел, кругом снег лежит?
— О какой грязи речь? — осведомился Бен, входя в кухню.
Свитер и джинсы делали Бена очень похожим на того мальчишку-студента, в которого Анджела когда-то влюбилась по уши… М-да. Лучше бы уж продолжал ходить в костюме.
— Ларри перемазался, как поросенок, — объяснила она, нервно облизнув губы.
— Ах вот оно что… — протянул Бен.
К Анджеле вдруг явилось непрошеное воспоминание: они с Беном переходят вброд ручей неподалеку от дома ее родителей, добравшись до другого берега, начинают целоваться и, не удержавшись на скользком берегу, падают в воду…
Взгляд Анджелы задержался на чувственных губах Бена, и ей припомнился другой поцелуй — недавний, под омелой. Еще слаще, чем девять лет назад…
Боже, о чем она только думает? Что ей за дело до его одежды… и до чувственных губ… и тем более — до каких-то поцелуев?!
— Так где же ты ухитрился так вымазаться? — строго обратилась она к Ларри.
— Ларри поскользнулся и плюхнулся прямо на кучу угля, — объяснил Бен.
— Ох уж эти мужчины! — проворчала Анджела. — Ларри, ты не забыл, что сегодня возвращаются дедушка с бабушкой и вечером мы идем к ним в гости?
Честно говоря, Анджела предпочла бы, чтобы Филип и Эбби оставались у друзей всю неделю. Конечно, вряд ли они о чем-то догадаются, но рисковать ей не хотелось. Ведь если Филип и Эбби узнают, что Ларри им не родной внук, скорее всего отвернутся от них обоих, как отвернулись ее собственные родители.
Пусть Бен — родной отец Ларри, пусть теперь собирается стать для него отцом во всех смыслах слова, никто не должен знать правды. Эта мысль наполнила Анджелу горечью. Ах, если бы можно было вернуть время на девять лет назад! Не только ради Бена — ради всех, включая и Дейла.
Ларри скорчил гримасу.
— Ага, забыл. Пойду переоденусь.
— Этого мало. Для начала снимай-ка с себя все и отправляйся в душ.
— Мам! Я вчера вечером мылся!
— И сегодня сделаешь то же самое.
— А пирожки? А какао? А Бен?
— Сейчас же, — приказала она.
Бормоча себе под нос, что он уже не маленький, Ларри поплелся в ванную.
