Письма приходили в течение трех месяцев. Первые посылались с промежутком в две недели, но постепенно они стали приходить все чаще и чаще, а затем отправитель начал отсылать их каждый день.
Деметрис взял последнее письмо, полученное дворцовой охраной всего несколько дней назад.
Не думай, что ты сможешь спастись от меня, Шанталь. Если я не могу обладать тобой, то ты не достанешься никому. Ты понимаешь?
Этот тип глубоко заблуждается, подумал Деметрис, изучая последнее письмо, написанное неровным, корявым почерком, отражающим гнев и одержимость автора. Он сложил письма в стопку и перетянул их резинкой. Никто не подберется к Шанталь, чтобы причинить ей вред. Сначала им придется иметь дело с ним.
Шанталь приняла ванну, отдохнула и теперь перебирала одежду в шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее, чтобы надеть к ужину.
Это ее двенадцатая ночь на острове, пятый ужин с Деметрисом. И каждый раз совместный ужин превращался для нее в настоящую пытку. Она снова чувствовала себя как подросток, одолеваемый безнадежным желанием. Деметрис, конечно, не имеет об этом ни малейшего представления.
Ее кожу покалывало. Груди были болезненно чувствительны. Она давно не испытывала такого животного желания, и от его интенсивности нервы, натянутые до предела, готовы были лопнуть.
Жгучие слезы появились у нее на глазах. Ей нужна любовь, секс и чтобы завтра не наступило никогда. Любовь и секс и одна долгая, бесконечная ночь.
Она хочет такую ночь, в которой не будет сожалений. Ночь, в которой не будет ошибок. Ночь всех ночей…
Но этого не произойдет, сердито напомнила себе Шанталь, разгневанная буйством своих ощущений. Она переполнена гормонами и потребностями, которые никогда не будут удовлетворены. Она ведет себя глупо, по-девичьи, а ведь ей уже тридцать лет. Тридцать! Как можно принимать физическое влечение за потребность в эмоциональной близости? Как можно думать, что секс — даже самый невероятный — может дать какой-нибудь ответ?
Шанталь нетерпеливо вытащила из шкафа длинное кремовое платье и отнесла его на кровать. Надев кружевные трусики бледно-голубого цвета, она облачилась в платье, расшитое голубым бисером.
В платье не было ничего необычного, но тончайшая ткань и изящная вышивка превращали его в произведение искусства.
Немного успокоившись, Шанталь посмотрелась в зеркало. После утреннего пребывания на солнце щеки у нее порозовели. Она поняла, что ей нужен не просто секс. Она хочет секса, любви и возможности жить настоящей жизнью — жизнью, в которой она будет обыкновенной женщиной, мечтающей об обыкновенных вещах.
Она хочет жизни, в которой кто-то добрый и сильный будет любить ее. Она хочет жизни, в которой мужчина будет ценить, обожать и защищать ее. Она хочет мужчину, который полюбил бы ее по-настоящему — сердцем, разумом, телом и душой.
Шанталь нашла Деметриса на террасе. Он стоял к ней спиной, глядя на океан, и разговаривал по телефону. Какой счастливец, с внезапной завистью подумала Шанталь. Может позвонить, кому и когда захочет. Должно быть, Деметрис услышал ее шаги. Потому что быстро повернулся. Кивнул ей. Но вместо того, чтобы повесить трубку, он протянул ее Шанталь.
— Кое-кто не может лечь спать, пока вы не пожелаете ей спокойной ночи.
Шанталь замерла, не веря своим ушам. Она подняла на Деметриса глаза, не в состоянии поверить его словам.
Он ободряюще улыбнулся.
— Ваша дочь ждет.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В тот момент, когда Шанталь думала, что больше не выдержит, когда пустота грозила полностью овладеть ее душой, она получила этот подарок.
Шанталь встретилась взглядом с Деметрисом. Она пыталась заговорить, хотела поблагодарить его, но не могла выговорить ни слова.
— Она ждет, — мягко напомнил он ей.
Шанталь кивнула и, дрожа, взяла трубку.
— Лилли! — Она задыхалась, и слезы заструились по ее лицу, когда до нее донесся голос дочери.
— Мамочка! — вскричала Лили. — Мамочка! Мамочка!
Это было невыносимо. Шанталь стиснула зубы.
— Как ты, детка?
— Хорошо. Я скучаю по тебе.
— Я тоже очень скучаю.
Следующие несколько минут они болтали обо всем на свете. По словам Лилли, тетя Джоэль приехала в Ла-Круа, чтобы провести с ней время, и Шанталь безмолвно вознесла сестре благодарственную молитву. Лилли рассказывала обо всем, чем она занимается: уроки музыки, танцев, иностранных языков, занятия в школе. По настоянию семейства Тибоде Лилли была очень загружена.
— Но когда ты вернешься домой? — спросила наконец девочка. — Я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы ты приехала домой.
— Я тоже хочу быть дома, — ответила Шанталь, чувствуя, что у нее вот-вот разорвется сердце. Она сделала глубокий вдох и постаралась придать уверенность своему голосу. — Я скоро вернусь.
— Обещаешь?
— Да. — Слезы вновь выступили у нее на глазах, но ей удалось удержать их. — Веди себя хорошо, дорогая. Слушайся бабушку и дедушку.
— Я слушаюсь.
— Знаю. Просто… — У Шанталь дрогнул голос, и, закрыв глаза, она прижала руку ко рту. Она не может сделать этого, не может сказать «до свидания».
Она почувствовала на спине руку Деметриса и, подняв глаза, увидела, что он ободряюще смотрит на нее темными глазами.
Она снова сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.
— Я люблю тебя, — сказала Шанталь окрепшим голосом. — И я жду не дождусь, когда увижу тебя и узнаю, чему ты научилась, пока меня не было. Ты не забудешь и расскажешь мне все, как только я приеду домой?
— Я нарисую тебе картинку.
У Шанталь сжалось сердце.
— Правда?
— Я нарисую много картинок — целую книжку, чтобы ты все увидела.
— Мне бы очень хотелось. Очень.
На линии воцарилось молчание, и затем послышался внезапно ставший серьезным голос Лилли:
— Я люблю тебя, мамочка.
Как будто Лилли повзрослела за одну ночь. Шанталь закусила губу, представив лицо дочери с тонкими нахмуренными бровками.
— Я люблю тебя, малышка. Спи крепко.
— Ты тоже, мамочка. Пока!
Шанталь молча протянула Деметрису телефон. Она не могла поднять на него глаза. Ей пришлось отвернуться. Она смотрела на темно-синие волны, на которых играли отблески заходящего солнца.
— Спасибо, — хрипло сказала Шанталь, сдерживая слезы. — Это самый замечательный подарок.
Деметрис ничего не ответил и сунул телефон в карман.
— Это все ваша сестра, — ворчливо сказал он. — Она приехала в Ла-Круа, зная, что нам нужна ее помощь, чтобы устроить этот звонок.
