— Она могла не делать этого.
— Конечно. Но сестры обожают вас. Обе. Я целую неделю разговаривал с ними…
— Разговаривали?
— Вы — их кумир, — продолжал Деметрис, как будто она не прерывала его. — Они на все пойдут ради вас.
— Но я старшая сестра, — сказала Шанталь, не желая распространяться на эту тему, потому что разговор с Лилли разволновал ее.
— Даже старшие сестры иногда нуждаются в помощи. — Деметрис не сводил с нее напряженного взгляда. — Им ненавистно думать, что ваш покойный муж плохо обращался с вами.
Шанталь окаменела. Она была удивлена и расстроена.
— Он умер. Теперь это не имеет значения.
Наступило молчание.
— Не имеет значения, что ваш муж жестоко обращался с вами, применяя физическую силу?
Она подняла на Деметриса глаза, чувствуя, что ничего не понимает. Этот разговор неприятен ей, а им еще предстоит совместный ужин.
— Он не был плохим человеком; просто у него была проблема: он легко терял самообладание, но всегда потом извинялся.
Деметрис дал ей договорить. На его лице не отразилось никаких чувств, но ему было неприятно слышать ее слова. Шанталь даже не понимает, что говорит. Она не была причиной его гнева: он срывал на ней свое зло. Однако Арману удалось разрушить ее уверенность в себе, и теперь она чувствует себя беспомощной.
— Вы не должны винить себя в слабостях вашего мужа. Проблема была у него. Не у вас.
— Но я все равно виновата, — тихо возразила она. — Я хотела, чтобы у нас была семья. Мне казалось, если я пойму, что именно делаю неправильно и исправлюсь, мы станем настоящей семьей, и мысль об этом очень многое значила для меня.
— Почему?
— Не знаю. Может быть, потому, что я слишком рано лишилась родителей. — Поэтому она была потрясена, когда поняла, что новая семья презирает ее. Ей никогда не приходило в голову, что Тибоде возненавидят ее. За что? Они ведь сами выбрали ее.
Деметрис скривил губы, в глубине души насмехаясь над собой.
— Семья важна, — согласился он, чувствуя, что приходит в ярость.
— Давайте больше не будем говорить об этом.
— Но, возможно, нам следует поговорить об этом. Пора, вероятно, открыть эти секреты.
— Но какая от этого польза? — Шанталь попыталась улыбнуться, стараясь вести себя непринужденно. — Что гласит старая поговорка? Что прошло, то быльем поросло? Что бы мы ни говорили, это не изменит… — она умолкла, увидев, что Деметрис стремительно направился к ней.
Шанталь в испуге сделала шаг назад.
— Может быть, это изменит будущее, — с вызовом заявил Деметрис.
— Будущее нельзя изменить, — слабо запротестовала Шанталь. — Это то, что еще не произошло.
Деметрис подошел к ней так близко, что Шанталь почувствовала жар, исходящий от его сильного тела.
— Скажите, что пугает вас?
— Вы.
— Я пугаю вас?
Этот вопрос заставил Шанталь поднять голову, и они встретились взглядом.
В его темных глазах горело такое неприкрытое желание, что по ней пробежала дрожь.
— А ваша жизнь? — Его губы скривились в недружелюбной усмешке. — Она не пугает вас?
Шанталь промолчала, пытаясь разобраться со своими чувствами. Мысли одна за другой проносились у нее в голове.
Деметрис склонился над ней, и она увидела, как от гнева он стиснул зубы. Несмотря на то, что днем он побрился, у него уже пробивалась щетина. Темные глаза гневно сверкали.
— Вас не пугает, что вы похожи на мышонка, посаженного в клетку? Что вы в ловушке? Что вы целиком зависите от чужой воли? Что в вашем мире все могут распоряжаться вашей жизнью… кроме вас?
— Я не мышонок. И я не в ловушке, — солгала Шанталь. У нее стучали зубы. Ее ужаснуло, что Деметрис проник в ее мир. Этот мирок, тюрьма, в которой она оказалась, так же как стыд, который мучил ее от грубого обращения Армана, должен был оставаться ее тайной. Это не подлежит обсуждению. Она не может говорить об этом вслух.
— Вы понимаете, какая опасность угрожает вам? — безжалостно настаивал Деметрис. — Неужели вы не осознаете, как хрупок ваш мир?
Шанталь слышала его голос, видела движение губ, но страх парализовал ее тело и разум. Она замкнулась в себе, не зная, что ответить.
— Когда вы посмотрите правде в глаза? Вы должны вступить в схватку с вашей жизнью…
— У меня прекрасная жизнь.
— В самолете вы не назвали ее такой. Разве вы не признались, что жалеете о том, что сделали? Не вы ли сказали тогда, что вам следовало бороться за счастье?
— Не говорите о том, что произошло в самолете! То не был обычный разговор. И та ночь не была обычной. Я думала, что мы погибнем. Вы вынудили меня разговориться, и я не смогла остановиться вовремя.
Деметрис улыбнулся.
Шанталь с трудом проглотила ком, вставший в горле.
— Та ночь, крушение самолета и то, что произошло на острове, не вписываются в реальную жизнь.
Деметрис бросил на нее многозначительный взгляд.
— И даже секс?
— Даже секс, — ответила она и вздернула подбородок, чтобы показать Деметрису, что она светская женщина, для которой невероятный секс на берегу океана — совершенно привычная вещь.
— Так вы говорите, что секс не является частью вашей реальной жизни?
Покраснев, Шанталь тщетно пыталась найти ответ. Она имела в виду совсем другое и не подозревала, что он умышленно придаст ее словам другое значение.
— Я вдова.
— Но ведь у вас, несомненно, были близкие друзья мужского пола?
— Нет.
— Вы ни с кем не встречались?
— Нет. — Шанталь снова покраснела, ее бросило в жар. — Это не входит в мою роль.
— Я не подозревал, что ваша роль имеет такие жесткие ограничения.
— Она имеет… незыблемые правила. — Она умышленно не повторила слова Деметриса. — Выйдя замуж, я вошла в могущественную королевскую семью, и моей дочери предстоит наследовать трон…
— Она маленькая девочка. Вы — взрослая женщина. У вас есть право на личную жизнь.
— У меня есть личная жизнь. Я обожаю дочь.
— Вы живете только ради дочери?
— Она нуждается во мне. Ей только четыре года.
Он пристально посмотрел на Шанталь темными глазами.
— Что произойдет, когда она вырастет?
Отчаяние охватило ее. Она не хочет думать о далеком будущем, не может вообразить его. Ей кажется невозможным прожить даже сегодняшний день.
— Я не хочу больше говорить об этом.
