– А если нет? Если все совсем-совсем с нуля начнется?
Шихуа посмотрел на Балтаза, Балтаз развел руками, как бы говоря: ну вот такой он у нас непонятливый. Алып сказал:
– Тогда мы откатимся в настоящее и сможем зайти в игру снова. На равных со всеми. Не катастрофа. Хотя неприятно, конечно: в асаты выбиться о-о-очень непросто.
– Без музыки этой, без пещеры?
Асаты недоуменно переглянулись, и Немакс подумал, что ему еще многое следует узнать. Но уточнил другое:
– А как это вы в настоящее вернетесь? Вы здесь по полгода бегаете – и что, в настоящем все это время за компом остаетесь, не кушая и в туалет не ходя?
– Тут время не так идет, – авторитетно пояснил Балтаз. – Я как-то кучу уровней прошел – это когда еще предыдущая игра была, или предпредыдущая, с уровнями…
– Да? – прервал его Алып с явным сомнением.
– Да, – отрезал Балтаз, сморщился и продолжил: – Вроде бы. Не важно. Так вот, тут, короче, сезон прошел, а потом все кончилось – ну, как-то. Не помню. Не важно. Я выхожу, в общем, а мать как раз дверь сломать пытается. Ты чего, говорит, молчишь, я, говорит, думала, ты помер уже, голову отвинчу, а-а!
Шихуа с Алыпом засмеялись. Немакс с ужасом подумал: боже мой. Они же все пацаны совсем. Дети. Я тоже, конечно, но я думал, что остальные повзрослее будут. Мышцы вон у них, бороды, Алып седой вообще. Да потому и мышцы с сединой, что сопляки, – вот и рисуют из себя пожилых да крутых. А повзрослее не будут, похоже, никогда. Странно, что Макс себе облик подростка оставил. Значит, остатки мозгов есть. Ну да, меня заманить много ума не надо. Сижу теперь с игроманами безмозглыми, самая компания мне. Застряли в нарисованном мире – и довольны: у костерка языками чешут, в море плещутся да дебильные миссии выполняют.
Насколько понял Немакс, асатов было около десятка. Они занимались в основном активным бездельем, время от времени отправляясь в какие-то игрушечные миссии то порознь, то группой, то в составе войска. Сейчас, например, Драгун с парой дружков охотился за сокровищами морогладов на полуострове Бу, еще несколько асатов забавлялись мелкими диверсиями в лагере садоринцев. Детки малые, в общем. Чем они мне помогут, горько подумал Немакс.
А чем угодно, вдруг дошло до него. Надо только понять, найти и заставить. Мне-то, похоже, возвращаться некуда – не просто так ведь Макс меня сюда заманил. Раз здесь я оказался никому не нужным, значит все ради моего настоящего тела затевалось. Забрал его как-то Макс или припрятал, поэтому синяя звезда и не срабатывает.
Значит, конец света недопустим.
– И когда эта перезагрузка? – спросил Немакс. – Как только Бифуан возьмут?
– Ага. Бифуан должен пасть, императорский флаг спускается, на трон садится садоринец, любой – тачдаун, яхху! – и в этот момент фххх!
Балтаз растопырил пальцы и повел руками в стороны.
– Что – фххх?
– А всё. Весь мир фххх – и исчезает. И на его месте возникает новый. Вместе с нами.
– Или без нас, – вполголоса сказал Алып.
– Ну, это спорно.
– И временно, – добавил Шихуа.
Немакс спросил:
– А если Бифуан не падет? Ну или флаг не будет спущен. Или трон не занят – что-то, в общем, не случится, – тогда как?
– А чего это он не падет-то? – снисходительно поинтересовался Шихуа. – Никуда не денется, вопрос ближайших дней.
– Ну прям. Садорину до Бифуана маршем идти дня три минимум, а еще ведь Гарданику брать.
Шихуа издал пренебрежительный звук и отмахнулся. Алып объяснил:
– За Ортон воевать тупо некому. Большая часть игрунов уже соскочила, чтобы не расстраиваться, и тупо ждет поражения.
– Так же нельзя, – сказал Немакс. – Как это можно – проигрывать до проигрыша?
– Так игрунам-то что. Они как старожилы по-любому получают всякие плюшки в новой игре. Независимо, проиграли или победили: инвайты там, допуск к скиллам, право выстругивать вдвое больше персов, все такое. Вот и ждут, сложив ручки. Может, в форумах еще организаторов ругают. Все как в жизни, в общем.
– Не все же такие.
– Не все, – согласился Шихуа. – Кому-то куражно просто играть, без разницы, выигрывает или проигрывает. А некоторые просто сдаваться и отступать не любят. Знаешь же эти байки про настоящих солдат, которые сюда переселились, потому что их в реале утомили генералы-предатели – ну там сдача своих городов, сигнал к отходу в разгар победной битвы, все такое. А тут типа такое невозможно.
– Это не байки, – сказал Алып негромко.
Шихуа пожал плечами:
– Вот и посмотрим.
Немакс поинтересовался почти машинально, без особых мыслей:
– А если, наоборот, Садорин падет?
Шихуа поднял подбритые брови, Алып заинтересованно выпрямился. Балтаз посмотрел на Немакса и спросил:
– Почему?
– Не важно. Подходит войско, берет Тадуру, нет, Жарданвилль, видимо, так? Спускает флаг, занимает трон…
– Кресло диктатора.
– Ну вот. Что тогда?
– Ну, наверное, тоже конец света, – неуверенно предположил Шихуа. – Разница-то, с той стороны мишень поражена, с этой ли – все равно цель достигнута, война окончена. Перезагрузка.
Логично, подумал Немакс и горько задумался. Шихуа продолжил:
– Только так не бывает. Кто брать-то Жарданвилль будет? Да еще успев перед этим с Кингхиллзом разобраться, с Тадуру. Не, нереально. Даже если нашествие из космоса случится, самые крутые бойцы с неба свалятся – все равно им времени не хватит. Кингхиллз они, ладно, сметут, но пока дойдут до Тадуру, экспедиционный корпус Садорина – опа! развернулся и домой поскакал. И вот это будет гасилово.
– Ага, – сказал Алып мечтательно.
– Ну так давайте устроим, – предложил Немакс, стараясь не показать нетерпения.
– В смысле? – уточнил Алып; остальные внимательно изучали Немакса.
– Это же интересно, так? Вдесятером против империй, а? Это по-настоящему круто, не то что сейчас, детсад на выезде, а? Или мы что, хуже пришельцев? Не крутые бойцы?
Алып медленно сказал:
– Норм. Вот откуда ты взялся такой умный, не из космоса, случайно? И конь у тебя такой…
Немакс уже привык и к завистливым шуткам про Рому, и к новому имени, которое придумалось само, и довольно удачно. Представляться хоть Максом, хоть Немаксом было глупо и странно – после настойчивого-то «вы Макса не видали?». Заготовленным ником он так и не обзавелся. В голове вертелось еще слово «лопух» на русском и почему-то на английском. В местном языке такого слова не было, здесь лопухи не росли, но Немакс помнил здоровенные зеленые листы, хотя и не мог сообразить, какое они имеют к нему отношение. А вечное его «норм», из-за которого мама ругалась, оказалось на удивление уместным. Тем более что Немакс, похоже, и впрямь был тут единственным нормальным.
