Пора его перетягивать на свою сторону.
— Что-то происходит, — изрек Лайл, крепко жмурясь. — По-моему, это связано с нашим новым гостем. Да, Винсент, с вами. Духи видят ваше смятение, чувствуют озабоченность...
— Как и у всех прочих, — заметил Маккарти.
Лайл с закрытыми глазами услышал смешок. Винсент хочет поверить — затем и явился, — но чувствует себя глуповато, не желая быть одураченным.
— Вы серьезно озабочены, причем не из-за вульгарных денег. — Лайл открыл глаза в поисках бессловесных реакций. — У вас разрывается сердце.
Маккарти, сморгнув, промолчал. Пусть молчит — выражение лица вполне красноречиво.
— Что-то вас сильно тревожит.
Тот снова кивнул. Разумеется. Не тревожился бы — не пришел бы.
Лайл прикрыл глаза, прижал пальцы к вискам, приняв позу глубокой сосредоточенности.
— Чувствую, кто-то с той стороны пытается войти с вами в контакт. Может быть, ваша мать? Она жива?
— Жива, хоть не совсем здорова.
Так. Надо продолжать игру.
— Почему же мне показалось, что мать? Из-за чувства горячей любви? Может, бабушка? Ваша бабушка переправилась в мир иной?
— Обе.
— Наверняка одна из них... Не скажу пока, с какой стороны. Сейчас... станет ясно...
Маккарти ирландец, лихорадочно соображал Лайл. Где жила его бабка — здесь или в Ирландии? Не важно. Есть один безошибочный тест для ирландцев. Никогда не подводит.
— Чувствуется огромная любовь... к американскому президенту... правда? Да, в сердце этой женщины президент Кеннеди занимает особое место.
Глаза Винсента Маккарти чуть не вылезли из орбит.
— Бабушка Элизабет! Она в самом деле любила Кеннеди. После его убийства стала сама не своя. Невероятно! Откуда вы знаете?
Интересно, какая ирландская бабка не любила Кеннеди?
— Ох, вы даже не поверите, сколько он знает, — прошептала Аня.
— Ифасен удивительный, — добавила Эвелин. — Все знает, просто все.
— Ничего я не знаю, — медленно вымолвил Лайл. — Духи знают. А я только посредник меж вами и ими.
В глазах Маккарти вспыхнула жажда. Он наполовину верил, хотел с головой окунуться, но мешало ирландское католическое воспитание. Требуется толчок, который последует позже. Лучше еще немного его завести.
Лайл обратился к Эвелин:
— Еще кто-то явился, и сильный призыв, по-моему, адресован мисс Джуско.
Она мигом зажала руками рот.
— Мне? От кого? Меня зовет Оскар?
Разумеется, Оскар — любимый умерший пес Эвелин, — только надо немножечко потянуть. Два месяца назад она явилась с вопросом, можно ли с его помощью войти в контакт с домашним любимцем на той стороне. Можно, конечно. Загвоздка в том, что она не назвала породу, не описала собаку, а Лайл не собирался расспрашивать.
Не было необходимости.
На первом сеансе — индивидуальном по настоянию Лайла, ибо крайне трудно вызывать животных с другой стороны, — Чарли, выключив свет, шмыгнул в комнату и утащил сумочку Эвелин. На командном пункте обнаружил пачку снимков выжлы — красной венгерской легавой, — в точности обрисовав пса брату в наушник. Прежде чем вернуть сумку на место, присвоил застрявший на донце собачий свисток.
Лайл потряс Эвелин, описав Оскара вплоть до ошейника с драгоценными камнями. Узнав, что пес счастлив в загробном мире, гоняясь за кроликами по Елисейским полям, она преисполнилась благодарности и пожертвовала две с половиной тысячи долларов.
— Да, — кивнул он. — По-моему, Оскар. Кажется, слегка расстроен.
— Неужели! Чем?
— Не совсем понимаю. Думаю, вы потеряли какую-то его вещицу, и он опасается, что вы его разлюбили...
— Что же я могла потерять?
Через несколько секунд она получит первый «апорт», магически доставленный из мира духов. По указаниям Лайла Чарли — сплошь в черном — должен подкрасться в нужный момент и бросить на стол старый собачий свисток.
— Не знаю. Он не говорит. Постойте-ка, что-то держит в зубах... Что же это такое? Приближается... приближается...
Чарли тоже должен приблизиться.
— Откуда такой холод? — спросила Аня.
— Правда, — подтвердила Эвелин, растирая плечи. — Жуткий мороз.
Лайл тоже чувствовал, как холодный воздух окутал стол промозглым одеялом. Он потер занемевшие руки. Впрочем, в комнате не просто понизилась температура. Холодный воздух как бы принес в нее новую атмосферу... злобы — больше чем злобы — стальной, остро отточенной ярости.
Аня вскрикнула, Лайл вскочил на ноги, видя, как ее вместе со стулом швырнуло назад, с грохотом бросило в стену. Стул Маккарти пошатнулся, рухнул на пол. На Лайла набросился ураганный ветер, толкнул вперед, прижал животом к столу, потом стол наклонился, он упал рядом с Эвелин, слыша, как вокруг бьются стекла. Переворачиваясь на живот, увидел вздувшиеся шторы, за которыми одно за другим лопались черные оконные стекла, усыпая осколками пол. В комнату влился чисто-желтый солнечный свет. Расставленные у стен статуи повалились, трескаясь при ударе о твердую древесину.
Кошмар прекратился столь же внезапно, как начался. Оцепеневший Лайл с трудом встал, помог Эвелин, Маккарти поднял Аню. На первый взгляд никто сильно не пострадал, но комната-канал превратилась в руины, все стекла — окна, даже зеркала на стенах — разбиты вдребезги.
— Это ты виновата! — воскликнула Аня, ткнув в Эвелин трясущимся пальцем. — Прогневала дух своей собаки, и смотри, что из этого вышло!
— Я не виновата! — заплакала Эвелин. — Даже не представляю, чем так огорчила бедняжку...
— Успокойтесь, — сказал Лайл. — Вряд ли Оскар устроил погром.
Абсолютно ясно, черт возьми, что долбаный дохлый пес вообще ни при чем, но кто и как это сделал?
— Невероятно! — пробормотал Винсент Маккарти. — Я никогда не верил подобному вздору... однако...
— По-моему, это следствие вчерашнего землетрясения, — попытался спасти положение Лайл. — Сейсмические волны проникли в мир духов и...
Он подыскивал нужные слова, сунув дрожавшие руки в карманы, с колотившимся сердцем и одуревшими от катаклизма мозгами. Думай, черт побери!
— ...прервали поток информации. Может быть, лучше перенести сеанс на другой день. Скажем, на следующую субботу...
— Господи, я не могу так долго ждать! — воскликнула Эвелин. — Если бедняжка Оскар расстроен...
— Тогда устроим индивидуальный сеанс завтра вечером, — предложил Лайл. — К тому времени сейсмические возмущения успокоятся. Кажется, мне удастся втиснуть вас в расписание. Обязательно постараюсь.
— Ох, спасибо, мистер Ифасен... Спасибо!
