— Нет, подожди минутку, — настаивал маршал. — Неужели ты не чувствуешь?
— Ничего я не чувствую! — протестующе воскликнул Джастис и вскочил на ноги, освободившись наконец от железной хватки Мэтью. — Хочешь, я позову Фридома, пока он не уехал?
Мэтью сердито поскреб грудь: он никогда еще не нуждался в помощи врача.
— Ну… — неопределенно протянул он.
Не успел он сказать и слова, как Джастис исчез за дверью, а через две минуты вернулся вместе с Фридомом.
— У тебя боли в груди, Мэтью? — спросил тот с участием, опустился на колени и открыл маленький черный чемоданчик. — Почему ты не сказал мне об этом раньше?
— Ну, э-э… — Мэтью совсем растерялся. — Все у меня в порядке. Просто у Джаса истерика.
— У Двенадцати Лун истерик не бывает, — возразил Фридом и сунул свой стетоскоп под рубашку Мэтью.
— Он потребовал, чтобы я пощупал ему грудь, — заявил Джастис таким тоном, будто этот факт сам по себе доказывал, что Мэтью тяжело болен.
— И когда же появились эти боли? — спросил Фридом, тщательно слушая, как бьется сердце Мэтью.
— Дня два-три назад, наверное.
— Когда ты познакомился с миссис Колл, — заметил Джастис. — Я думаю, что это она во всем виновата.
— Что ты болтаешь? Ты спятил, Джас! — возмутился Мэтью.
— Я видел, как ты смотрел на нее за ужином. И до ужина тоже, — съязвил Джастис.
— Тебе нужны очки. Ничего ты не мог видеть.
— Тише, пожалуйста, — попросил Фридом, передвигая стетоскоп.
Обследование продолжалось еще несколько минут. Все молчали, только Фридом велел своему другу снять рубашку. Мэтью и Джастис сердито поглядывали друг на друга.
— Боль острая? — спросил наконец Фридом. — Она отдается в другие части тела: в плечи, руки или пальцы?
— Нет! — раздраженно ответил Мэтью. — Никакой острой боли. Просто здесь что-то ноет. Наверное, я старею.
— А какие-нибудь другие неприятные ощущения есть? Головокружение? Черные точки, плывущие перед глазами?
— Черные точки?! — Мэтью разразился презрительным смехом. — Господи помилуй, Дом. У меня просто ноет грудь, я не курильщик опиума.
Фридом терпеливо ждал, когда Мэтью объяснит характер своей боли.
— Черт! Ну, сначала мне кажется, что я задыхаюсь, а потом… потом голова становится какой-то легкой.
— М-м. Это происходит в какое-то определенное время? Когда ты резко встаешь? Или поднимаешь что-то тяжелое?
— Нет. Это похоже на удар. Первый раз такое случилось, когда мы с Этти… с миссис Колл разговаривали. Ничего тяжелого я не поднимал.
— Он влюблен, — покачал головой Джастис. — Вот в чем дело.
— Я вовсе не влюблен! — резко сказал Мэтью.
— Откуда ты знаешь?
— А откуда ты знаешь? Я только что познакомился с этой женщиной, это не может произойти так скоро.
— Иногда именно так все и происходит, — возразил Джастис. — Неужели ты не слыхал о любви с первого взгляда?
Мэтью презрительно хмыкнул:
— Любовь с первого взгляда — глупости! Вероятно, Джас, ты накурился опиума. У тебя, случайно, перед глазами не мелькают черные точки?
— Джентльмены, прошу вас, — сказал Фридом и махнул рукой, чтобы заставить их замолчать. — Двенадцать Лун, тебе лучше подождать за дверью.
— Именно. И поищи себе очки! — язвительно предложил Мэтью.
— Нет, пожалуй, я поищу миссис Колл и предложу ей прогуляться по саду. Уверен, что ей понравятся наши оранжереи при лунном свете, а я с превеликим удовольствием сыграю роль гида.
Мэтью так и подскочил, вспомнив, для чего братья ходят в оранжереи лунными ночами.
— Ты не сделаешь этого, Джас. А если попробуешь, я переломаю тебе ноги для начала.
— Вот видишь? — Джастис посмотрел на брата. — Любовь — вот в чем корень его проблем.
— Думаю, ты прав, — согласился Фридом. — Мэтью определенно влюблен.
— Что?! — заорал Мэтью.
— Прости, Мэт, — с искренним сочувствием сказал Фридом, — но другого объяснения нет. Ты совершенно здоров, здоровее некуда. Прости, — повторил он.
— Проклятие! — Мэтью принялся натягивать на себя рубаху. — Я просто ушам своим не верю! Какой ты врач? Может, ты получил свою степень в колледже, где преподавали зулусы?
— Мэтью…
— Ничего не говори! Не желаю тебя слушать. Ты… ты просто знахарь!
— Мэтью, пожалуйста, не расстраивайся так, — засмеялся Фридом. — Что в этом страшного?
— Что страшного? — изумился Мэтью. — Как что страшного? Да разве ты сам не знаешь?
— Я знаю, что такое любовь, — возразил Фридом, засовывая стетоскоп в чемоданчик. — Когда я встретил Поющую Птицу, со мной происходило то же самое. И влюбился я так же быстро. Прошло секунд десять с того момента, как я увидел ее, и я уже был готов пасть к ее ногам и отдать себя в пожизненное рабство! — Мэтью застонал, а Фридом, усмехнувшись, продолжал: — Скверное состояние, согласен, но только вначале. Когда ты примиришься, все изменится. Тебе будет даже приятно. Я лично потом наслаждался вовсю.
— Да ну? Впрочем, ты пока еще молодожен и мало что знаешь. Посмотрим, что ты запоешь через несколько лет.
— Возможно, мы сравним тогда наши точки зрения, — сказал Фридом, закрывая чемоданчик. — Скорее всего к тому времени ты уже будешь женат на миссис Колл.
Мэтью с ужасом посмотрел на него.
— Жениться на Этти… Ты с ума сошел? Я только что с ней познакомился! Я ничего о ней не знаю — кроме того, что она меня ненавидит. И обращается со мной так, словно у меня мозги величиной с горошину.
Братья обменялись удивленными взглядами.
— А что еще хуже, — продолжал жаловаться Мэтью, — она до сих пор любит своего покойного мужа. Этого профессора Дэвида Колла. Ни один человек, живущий на земле, не может сравниться для нее с воспоминаниями об умершем.
— Профессор Колл, конечно, был отличным парнем, — согласился Фридом, — но, я думаю, что ты ничем не хуже, Мэт. А миссис Колл совсем не похожа на женщину, которая будет скорбеть вечно. — Он положил руку на плечо Джастиса. — Мне надо идти. Поющая Птица ждет меня. — Индеец пожал руку ошеломленному Мэтью. — Удачи тебе с мистером Куинном и его дружками. И, пожалуйста, будь осторожен. Фридом направился к двери, но Мэтью загородил ему путь:
— Подожди, Дом. — Он прислонился к деревянной двери. — Никуда ты не пойдешь, пока не дашь мне лекарство.
На лице индейца появилось глубочайшее изумление.
— Какое лекарство?
— То самое. Ты знаешь, — Мэтью понизил голос и метнул свирепый взгляд на Джастиса, который хохотал во все горло, — от любви. Я хочу избавиться от нее.
