Была у Татьяны подруга одна, закадычная, назовем ее Надежда. Познакомились еще в свистоплясочные времена беззаботного студенчества, когда и та, и другая были голью перекатной, лихими провинциалками с блестящими глазами и обширными планами покорения Москвы. И та, и другая преуспели – наверное, поэтому бурное течение столичной жизни за столько лет не отбросило их друг от друга на почтительное расстояние ежегодных вежливых телефонных звонков. Татьяна сделала карьеру, Надежда вышла замуж за успешного предпринимателя, развелась и оказалась обладательницей московской квартиры, в которой безбедно жила, и загородного домика, который сдавала за кругленькую сумму.
Расписание одиноких стареющих девушек мало чем отличается от студенческого. В отсутствие семейных обязанностей и сердечных привязанностей они имели возможность встречаться пару раз в неделю – для светского обмена впечатлениями. Разве что, в отличие от студенток, встречались не в скверах да богемных пивных забегаловках, а на террасах дорогих ресторанов да в SPA-салонах на массаже.
Естественно, Татьяна рассказала сердечной приятельнице о Якове. И сначала та восприняла известие о новом романе подруги с большим энтузиазмом. Они вместе строили планы: что Тане надеть на следующее свидание, стоит ли принять его предложение о выходных в Риме и не будет ли вульгарным отправиться в его компании в ночной клуб, где гужуются сплошь молоденькие модели?
Надежда и сама была любительницей оторваться на полную катушку. Жила сегодняшним днем, легко заводила новых любовников. Правда, никто из них не задерживался в ее жизни больше чем на пару недель, но Надю такой расклад, казалось, устраивал на все сто. Она даже любила, затянувшись розовой сигареткой из пачки «Собрания», порассуждать о том, что, как, мол, здорово жить в начале двадцать первого века, когда женщина может сама выбрать себе образ жизни, ее устраивающий.
– Как посмотрю на эти одушевленные кухонные атрибуты, так мне страшно становится, – выпучив глаза, жеманно говорила она, – вот была у меня подруга. Sexy, умница, и что в итоге? Вышла замуж, родила двоих, растолстела, потеряла интерес к жизни. Недавно встретила ее в салоне. Ходит в джинсах из коллекции Cavalli девяносто девятого года, представляешь? Ну, как можно было так себя запустить?
– Может, у нее просто поменялись приоритеты? – осторожно заступалась за незнакомку Татьяна.
– Ой, да иди ты! – хохотала Надя. – Просто она всегда подспудно мечтала стать замужней клушей. А поскольку на нее не было в этом смысле спроса, прикидывалась разгульной феминисткой.
Татьяне становилось не по себе. Циничная Надежда, сама не заметив, походя сформулировала содержание ее, Таниной, главной фобии. Да, вроде бы она была своей жизнью стопроцентно довольна. Но не являлись ли перманентный загул да взлелеянная моложавость лишь сублимацией того, о чем она мечтала на самом деле? Крепкого мужского плеча, на которое можно хотя бы частично переложить ответственность? Семейной устаканенности? Детишек, наконец?
Чем дальше заходили ее отношения с Яковом, тем больше Таня понимала – а ведь это настоящее. Вернее, могло бы стать таковым. Яша такой трогательный, заботливый, не похожий на других. И детей у него тоже нет, а ведь ему тридцать семь уже. И к Тане относится с серьезной нежностью. И встречаются они уже больше двух месяцев, и все друг другу не надоедят…
– Ну что у тебя новенького? – спросила однажды Надежда, когда они встретились в бутике Dolce amp; Gabbana в Третьяковском проезде. Таня выбирала новую сумку, а Надежда польстилась на меховое пальто.
– Да все по-старому вроде, – вздохнула Татьяна, не зная, рассказывать ли подруге о своих тайных планах, или придержать информацию при себе до их хотя бы частичного осуществления.
– Какая-то ты странная. Расстались что ли?
– Ты что! – испуганно вскинулась Татьяна, мгновенно выдав то, что предпочла бы скрыть.
– Понятно, – тут же среагировала прожженная Надя, – значит, втюрилась.
– Да ладно тебе… – попробовала протестовать она, уже понимая, что это бесполезно.
– Пошли-ка пить кофе, – Надежда решительно потащила ее в ближайшую кофейню.
Они заказали по низкокалорийному пирожному, и, не видя иного выхода, Таня на одном дыхании выложила все. Потому что на самом деле ей страшно хотелось этим поделиться. Как на духу, всю подноготную. Ни одной мельчайшей детали не упустила – словно Надежда и не подругой ей вовсе была, а исповедником. Вскользь упомянула и о первом ассистенте – надо же, мол, какое глупое недоразумение, а у меня чуть разрыв сердца не случился, когда их вместе увидела.
К Таниному удивлению, тема первого ассистента взволновала Надежду больше, чем вся душещипательная история об идеальном мужчине по имени Яков. Подруга дотошно расспросила: как именно Елена выглядит («Потрясающе», – смущенно ответила Татьяна), что было на ней одето («Кажется, какое-то черное платье… Ну да, с довольно глубоким декольте»), что они ели («Сырное фондю»).
– Похоже, у твоего Якова служебный роман, – наконец со вздохом заключила Надежда.
– Это еще почему? – Татьяна похолодела. Ей было неприятно не то чтобы думать о возможной измене любимого мужчины, но даже знать, что кто-то позволяет себе подобные предположения.
– Во-первых, ты сама говорила, что он часто упоминает о ней вскользь.
– Да, но только в связи с работой…
– А ты хотела, чтобы он рассказал тебе о страстном сексе на офисном столе? – цинично рассмеялась Надежда. – Он о ней говорит, и это не есть хорошо, подруга. Во-вторых, он пригласил ее на ужин, а тебе об этом не сказал.
– Он сказал… – растерялась Татьяна, – сказал, что вернется позже, поскольку ему необходимо обсудить контракты с первым ассистентом.
– Потрясающая наивность, – поджала губы Надежда, – вот и обсуждал бы в офисе, как все нормальные люди. У них что, в офисе кафе нет что ли? Идем дальше. Ты говоришь, она была в платье с декольте. На работу в таком виде не ходят. Это значит, что твоя Елена Прекрасная заехала домой переодеться. Вопрос – зачем?
Татьяна беспомощно хлопала ресницами.
– Можешь так не смотреть, вопрос риторический. В-третьих, они заказали одно блюдо на двоих. Так делают либо те, у кого уже есть роман, либо те, кто в принципе допускает такой вариант развития событий. Сам факт – фондю. Фондю – это не блюдо, которым насыщаются голодные менеджеры после рабочего дня. Фондю – это вообще не блюдо.
– А что же? – растерялась Татьяна.
– Фондю – это прелюдия к сексу! – радостно провозгласила Надежда. – Неважно – к существующему ли, к намечающемуся, или просто возможному.
– Ну, ты даешь! Если так рассуждать, то вообще доиграться можно… Фондю – прелюдия к страстной ночи, поп-корн – призыв к поцелую на заднем ряду кинотеатра, а вареный кукурузный початок – прямой намек на оральный секс.
– На твоем месте я бы так не веселилась. И самое главное – у нее полно преимуществ. Она гораздо моложе. Красивее, как ты сама признаешь. Она с ним работает, у них общие интересы. Имеет возможность видеть его каждый день, а ты – нет. И она – на новенького. Неужели за свои сорок лет ты ни разу не слышала о том, что мужчин привлекает эффект новизны?
