Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
Подобного экзерсиса я от любимой не ожидал. Моя чудная фантазёрка частенько отвешивала гениальные прозрения, достойные Будды и Иисуса Христа. А её подкованность в психоанализе меня давно не смущала. И я давно понял, что она не от мира сего, как не от мира сего и Адель, поэтому они и не торопятся расставаться, а ссоры не длятся долго. Но если от Адель пахло приторным душком злословия и вычурным резонёрством, основанным на врождённой поломке её скисшего мозга, то от моей сладкой девочки веяло гениальностью и божеством. Вы скажете, каждый влюблённый по уши боготворит свою половинку и делает из мухи слона, канонизируя любое слово любимой?! Но это не просто мои злоключения – это правда жизни.
– В этом что-то есть, – задумчиво произнесла Адель. – Но секс – вещь тёмная, многие в нём не ведают. Человек сам по себе есть секс. Неспроста у англичан «sex» – пол, значит, сам по себе занимается сексом. Он и есть секс, и ему не нужны партнёры.
– Не переноси свой опыт на всё человечество, – открыто говорю я, и даже Лиза не простреливает меня огненным взглядом.
– Я не исключаю, что меня хотят многие, – развивает тему Адель. – Даже вот тот тип за дальним столиком. Азиат! Пухлый, с чёрными усиками и с круглыми бычьими ноздрями. В шляпе! Видите? Он за твоей спиной, Герман! Не оборачивайся – это неприлично. Но тот тип не спускает с меня глаз. Иногда и на Лизоньку поглядывает, сравнивает что ли? Тот тип. Точно. И сейчас не опускает глаз. Его заводит, что я заметила его. Он уже заряжается! Тот ещё тип. Уставился. С чего бы это? Я не так уж и привлекательна. Красота здесь ни при чём. Во мне зажжён секс, и он уловил мой светоч.
Светоч секса – вот вам новая философия. Получите и распишитесь на флейте водосточных труб, помяни его грешную душу. Светоч загорелся, и мне достаточно. А много экстаза мне ни к чему. Я очень чувствительная натура.
Меня так и тянет обернуться, чтоб посмотреть на этого идиота, разглядывающего Адель. Как он умудрился запасть на адепта живых мертвецов?!
Волевым движением я разворачиваюсь на девяносто градусов. Делая вид, что поправляю брюки, приподнимаю голову и краем глаза оглядываю зал, выпучивая зрачки. Никакого азиата нет и в помине. На краю пустой столик с початой бутылкой вина.
– Опоздал! – язвит Адель. – Тот ещё тип! Вышел. Не терпится подрочить в сортире! Я и не такие зажигаю светочи.
– Я тоже его не заметила, а сижу сбоку, – говорит Лиза. – Здесь нет никаких азиатов, уж я бы разглядела. Он пялился на меня? Это я быстро замечаю. Любая женщина ловит на себе мужской взгляд. Не волнуйся, Герман! Если он появится, я тебе покажу. Повернись к нам!
– Его точно не было?
– Я не заметила.
– Кончит и вернётся, – уверяет Адель. – Тот ещё тип!
Я готов заломить ей руки и отправить в сортир к азиату, чтоб он кончил в неё, а не в унитаз. Разворачиваясь назад, одновременно беру грейпфрутовый сок, чтобы остудить пыл. Откровенные разговоры завели меня. Есть во мне что-то животное, и я очень чувствительный. Чувствительней, чем Адель.
Достаю носовой платок и вытираю мокрый лоб. В ресторане не жарко, но плоть горит, словно в жерновах дьявола. Адский котлован бурлит так, что одного стакана мне не хватает. Я подзываю официанта и повторяю заказ. Если бы я был буддийским монахом, то принялся бы читать мантры, но я не монах и мантры не входят в мой лексикон. И если бы я был буддийским монахом, то адский огонь не поджаривал бы мою плоть. Монахи сохраняют хладнокровие в любой ситуации. Им неведом порок. Сосредоточенность, сознание, целомудрие. Такой вот, понимаешь, полный дзен.
Но я не монах…
По прохладительному, но крепкому коктейлю повторили и разжигательницы греха.
– С вами не соскучишься, – говорю я, справляясь с потом.
– Азиат должен давно кончить!
– Прекрати!
– Но не возвращается.
– Ему достаточно, – предполагает Лиза. – Отправился проветриться.
– Сменим тему? – предлагаю я, и девушки соглашаются.
Я не нашел ничего лучшего, чем рассказать, в какую неприятную историю попал Владик Белкин. Кое-что приврал, кое-что приукрасил, насытив его похождение пикантными подробностями, но передал историю вполне талантливо и со вкусом, почти как прозаик. История получилась смешная, но я не намеревался позорить приятеля – так получилось само собой. Не моя в том вина, а вина комичности его ситуации. Девушки задорно смеялись. Им понравилась поучительная басня. Именно басня – так и Крылов позавидовал бы, отвесив мне подзатыльник лишь за то, что в басне не появилось ни одного животного. И что с того? Белкин сам ведёт себя как животное. И фамилия у него звериная. И кто заречётся утверждать, что человек – не выходец из животного мира? Крылов не прав. И его подзатыльник я отправляю ему обратно, давая пендель впридачу. В следующий раз будет думать, прежде чем распускать руки на Германа Ластова. Мне ещё рано склеивать ласты. Пусть он и великий баснописец, а я всего лишь дилетант, но хороший промоутер. Иногда льщу себе, но в наших кругах кто не грешен в сием словоблудии, поэтому, ни перед кем не извиняясь, заканчиваю свой назидательный рассказ.
Девочки в восторге.
– Лихая наездница, – томно прикусывает губки Лиза. – Владик получил по орешкам.
Лиза рада особенно. Рада за меня, как я здорово всё изложил. У меня талант. Эта басня для тебя, детка. Всё только для тебя…
Они ещё изредка посмеиваются, представляя Белкина с разодранной кожей и пластырем на лбу. Никто бы и не подумал, как он так задорно развеселит их. Чёрный юмор всегда в цене. Чтоб полностью не уничтожить приятеля, я стараюсь не развивать тему, и она плавно сходит на нет. Лиза спрашивает, нет ли у меня в запасе еще басен? Я отвечаю, что это редкость, и на моей памяти случались они нечасто, тем более с давним приятелем. Девушки соглашаются, а Адель приводит пару комментариев из собственного опыта. В её кладовой имелось несколько похожих историй. Адель изложила их не так красноречиво и забавно, как я, но по-своему притягательно, отчего мне удалось даже посмеяться. Не всё ржать над Белкиным – он это не заслужил.
Ужин затягивается. Всё чаще пробегают официанты, намекая, что нам пора либо заказывать дальше, либо пора сваливать. Бронь столика стоит недёшево, и простой сказывается на окупаемости. Достаточно потратив сегодня, мы спешим покинуть «Золотой». Я достаю бумажник, готовясь раскошелиться за троих, но Адель сама раскрывает сумочку, доставая из кошелька приличную сумму. Ровно столько, сколько она должна плюс щедрые чаевые. Я проникаюсь к Адель секундным уважением – она уже не так мне противна. Остальную сумму покрываю сам (ни за что не позволив бы расплатиться Лизе) и веду подружек проветриться.
– Благодарю за приятный вечер, – говорит Адель. – Давно так от души не смеялась.
– Не за что. Мы редко видимся, – отвечаю я, ни на что не намекая.
– А мы с Адель стали часто общаться, – устало произносит Лиза.
Бедняжка утомилась и устала смеяться. Ей давно пора в кроватку, видеть чудесные сны.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
