— Но…
— Опять «но»?
— Этого не может быть! — не то в восторге, не то в отчаянии произнесла она.
— Ты готова отказаться от меня, потому что не способна поверить в мою любовь, Дэнни? Хочешь жить упущенными возможностями? Неужели сомнения утешительнее поступков! Я не демон и не подлец, Дэнни.
— А когда все пройдет, что тогда? — проговорила она с испугом, бледная, широко раскрыв влажные от слез глаза.
— Когда все пройдет, уже ни меня, ни тебя на свете не будет. Почему тебя это так волнует?
— Не говори со мной как с маленькой! Ты знаешь, о чем мой вопрос. Страсть пройдет, и я стану для тебя ничем. Сейчас ты растерян и нуждаешься во мне. А когда твоя жизнь вернется в привычное русло, будешь ли ты желать меня так же сильно, как в эту минуту?
— Даниэль Моррисон! Мне странно слышать от тебя такое… Не забывай, я знаю, со сколькими парнями ты ходила на свидания, когда училась в университете. Я видел, как быстро ты загоралась интересом к ним и еще стремительнее гасла.
— Но это все было не по-настоящему, Джимми!
— А почему я должен верить твоим словам?
— Я всегда любила тебя, Хаскелл.
— И я сказал, что люблю. Что тебя смущает?
— Твоя любовь к Лейле, — вынуждена была признаться Даниэль.
— Ты бы стала ревновать меня к сестре или к персонажу детской книжки? Не стала бы. Поэтому не ревнуй меня к Лейле. Слышишь? Я не стану уверять тебя, что не люблю ее. Но если ты думаешь, будто я желаю, чтобы она была сейчас на твоем месте, это не так.
— Но ты ведь встречался с ней на первых курсах? — припомнила Даниэль.
— Пару раз я приглашал ее на свидания. Да, это были настоящие свидания. Она всегда витала где-то далеко, пока я водил ее по скверам. Тот парень, что был ее первой любовью, бросил ее. Лейлу это не просто задело. Это ее сильно ранило. Я был только рад, что благодаря моим скромным усилиям ее женская самооценка не понесла ущерб. Да, я любил ее, не скрою. Но я не одержим любовной манией, Дэнни. Я увидел, что она равнодушна ко мне. Понял, что ей нравятся совершенно другие мужчины. Зачем же мне было изводить себя и третировать ее, если мы не созданы друг для друга? Она выбрала свой путь, настало время мне выбрать свой. У каждого из нас есть наше прошлое. И это прошлое не должно стать помехой. И я не желал бы нам с Лейлой другого прошлого. А что касается Джейка Сазерленда… Меня нисколько не удивил ее выбор. Я не такой. Совсем не такой. — Джим помолчал и, посмотрев изумленной Даниэль в глаза, продолжил: — Прости, что недооценил твоего чувства два года назад. Прости, что отпустил тебя тогда. Прости, что хотел забыть. Я никогда — слышишь? — никогда больше так не поступлю! В этом я тебе ручаюсь. Ты хочешь прочности, стабильности, надежности, ждешь от меня верности… Я не обману тебя… Никогда.
— Но я не чувствую себя спокойно рядом с тобой, Джим! — с отчаянием воскликнула Дэнни.
— Я тоже не ощущаю покоя, когда ты рядом. Когда я любил Лейлу, то был совершенно спокоен, так как знал, что ничего не изменится. Она была далекой и… чужой, и я не сделал ничего, чтобы она стала мне ближе. Когда же ты мучаешь меня, ни о каком покое и речи быть не может. Во мне все бурлит. Благодаря тебе я чувствую, что живу и жажду. И я хочу, чтобы ты меня тревожила, волновала, трогала, ласкала…
Джим Хаскелл выпалил свое признание на одном дыхании и впился в ее губы.
— Не могу, — вновь огорошила его Дэнни, когда он оторвался от ее рта.
— Не можешь здесь и сейчас или не можешь вообще? — терпеливым тоном принялся уточнять Джимми.
— Мне очень… — Она не договорила — он прикрыл ее рот рукой.
— Только не говори, что тебе очень жаль, девочка. И не смей хныкать, — запретил он, когда увидел, как заблестел в темноте ее взгляд.
— А что еще я могу сказать? — виновато пробормотала Дэнни, прикусив нижнюю губу. — Ты так все чувствуешь! А я…
— Ты хочешь сказать, что моя любовь к тебе не взаимна? Что молчишь? Отвечай! — потребовал он.
— Ты говоришь про любовь очень смело, Джим. Ты знаешь, что такое любовь. Разбираешься в своих чувствах. Ты понимаешь, что тебя привязывает к Лейле, четко знаешь, чего ждать от меня. И, наверное, ты прав… А вот я не знаю, что такое любовь. Я чувствую к тебе… что-то большое!.. Неописуемо большое. Но возможно, это просто восхищение, обожание или банальное желание? Как мне узнать, что это и есть то самое чувство, что должна испытывать любящая женщина к любимому мужчине? И, быть может, сомневаясь в твоем постоянстве, я в какой-то мере сомневаюсь в себе. И не верю твоему признанию, потому что сама не способна на любовь. Постой… Я постараюсь объяснить. Правда, что я давно люблю тебя. Правда, что мечтаю о тебе. И знаю, что буду любить тебя всегда. Но! Эта новая любовь, которую ты от меня ждешь, эта страстная, чувственная любовь… Я в нее не верю…
— …или не веришь в себя, — договорил Джим. — Это потому, что мы дети своих родителей, Дэнни, — решительно объявил он. — Я смотрю на Боба и Клер и хочу себе такого же счастья. Ты вспоминаешь своих родителей и боишься повторить их судьбу. Все закономерно и предсказуемо. Но потому мы и люди, чтобы верить, стремиться, бороться. Я буду бороться за свое счастье. Вопрос в том, будешь ли ты бороться на моей стороне? — сурово вопросил он и устало добавил: — Голова кипит от разговоров. Нужно выспаться. Я разверну палатку, а ты неплохо устроишься в машине.
— Джим… — тихо окликнула его Дэнни.
— Что? — поднял он на нее усталые глаза.
— Неужели я потеряла тебя?
— Если ты не любишь меня, то не о чем и жалеть, — резко ответил он.
Даниэль сглотнула обиду и сквозь слезы произнесла:
— Ты придаешь моим словам не то значение. И я не знаю, как донести до тебя то, что чувствую. Для начала я сама должна это понять.
— Я же сказал, что подожду, — раздраженно напомнил Джим.
— А когда устанешь ждать, устанешь от моих сомнений…
— Ну что я могу гарантировать тебе, если ты сама не знаешь, чего хочешь, Дэнни? Полагаешь, я поклянусь, что буду ждать тебя до конца света? Стану ли я всю жизнь ждать маленькую трусливую девочку, которая предпочитает делить ложе с ночными кошмарами, а не со мной? Как бы ты сама ответила на этот вопрос? Малышка Дэнни! Что с тобой? Ты вся горишь! Да у тебя лихорадка!
Щеки Дэнни действительно пылали от нервной лихорадки. Джим ласково обнял ее, и впервые за долгие годы Дэнни заплакала слезами, которые изливались горячими реками, а не скребли горло, рассекая глаза сухими льдинками старой обиды. Она больше не была одинока…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Привет, папа. — Джим убавил громкость радио, когда Даниэль ответила на телефонный звонок. — Спасибо, папа, у меня все хорошо. А как вы? Отлично. Я рада… Мы сможем приехать только к завтрашнему вечеру… — Даниэль молчала несколько минут.
