— Еще вчера, спрашивая обо всем своих родителей, я был уверен, что знание правды освободит меня, сделает сильнее, — тихо проговорил Джим. — И что же в результате? И боль и гнев остались на своих местах, лишь усилились… Но зато теперь я знаю, кто я. Я Хаскелл, а не Брант. Это точно.
— Это уже немало, Джим. Ты примирился с Бобом и Клер. Примирился с их осторожной скрытностью. Все их поступки были продиктованы любовью к тебе. Теперь ты знаешь это наверняка. Твоя поездка не была напрасной. А от добра добра не ищут.
— Все так… Но…
— Ты думаешь, этим людям… — Даниэль указала в сторону, куда удалились Майкл и Анна, — этим людям нужно твое прощение? Думаешь, они нуждаются в воссоединении с сыном? Нет, милый, этим людям нужны только твои деньги… И ты будешь очень страдать, когда окончательно убедишься в этом.
— То, что они будут делать с моим прощением, — это их личное дело. Если они осмелятся требовать от меня что-то вновь, они познают мой гнев или презрение. Но отказать в их первой просьбе я не вправе. Эти люди дали мне жизнь…
— Это не была просьба. Это был упрек, требование, но не просьба.
— Такие они люди. Что поделаешь…
— Я отказываюсь тебя понимать, Джим, — с тяжелым вздохом покачала головой девушка.
— И не пытайся. Это моя забота, малыш, — ласково произнес он и обнял подругу.
— Могу я что-нибудь сделать для тебя? — спросила Даниэль, готовая смириться с его решением.
— Поцелуй меня, детка…
Она привстала на цыпочки и, приникнув к губам Джима, растаяла в горячем осязании любимого.
— Даже не представляю, что бы со мной было в эту минуту, если бы не было тебя рядом, не было этого поцелуя! — охотно признал Джим. — Если бы я не чувствовал, как сильно ты хочешь меня, — понизил он голос до шепота с хрипотцой. — Ты — мое пристанище, Дэнни, мой очаг, моя пища, моя надежда. Моя возлюбленная… Ты — мой сад нерастраченной нежности…
— Я совершила ошибку, Хаскелл, той ночью в Батарсте, когда отказалась стать полностью твоей, — сказала Дэнни, прижавшись к его груди.
— А я жалею, что остерегся настаивать на своем, детка. Подумал, что не имею права…
— У тебя есть все права, Джимми. Я ждала только тебя.
Джим застыл, глядя на Даниэль. Он приподнял ее лицо, нежно, за подбородок.
— Это правда, Малышка Дэнни?
Она кивнула в ответ.
Их тесные объятья были вновь скреплены поцелуями, в которых жажда мешалась с трепетом, вожделение — с нежностью.
Пугающие тени дома Брантов расступились. Счастье отрезало их от этих алчных людей.
— И все-таки ты решил удовлетворить их требование? — прямо спросила Даниэль.
— Я должен все тщательно обдумать. Но для начала предложу им свое участие в качестве гаранта, если они решат обратиться в банк за ссудой. Хочу знать, что они на это скажут. Они должны понять, что я не собираюсь вручать им требуемые суммы по первому же запросу. Это было бы совершеннейшим абсурдом.
— Надеюсь только, что они не собьют тебя с курса.
— Я тот, кто я есть, Малышка Дэнни! — с гордостью объявил Джим. — Я не позволю себя запугать, но и изменять себе не стану. Буду только рад, если мои брат и сестра благодаря мне станут жить лучше. Но то, как они распорядятся моей помощью, будет целиком на их совести.
— Милый мой Джим, Джимми… Ты не должен оправдываться передо мной. И, прошу тебя, забудь обо всем, что я наговорила тебе в эти дни в пути. Не принимай к сердцу мои глупые слова. Я подозревала эгоистические мотивы там, где их не было. Собственную слабость я примиряла к тебе. А вся правда в том, что ты — Лучший Парень Земли!
— Вот это да!
— Не смейся, Джим. Ты меня смущаешь. И, пожалуйста, никогда не меняйся.
— И ты, сделай одолжение, оставайся такой, какая есть, Малышка Дэнни. По рукам?
— Но ты заслуживаешь лучшего, — на глазах сникла Даниэль.
И вместе со страстью и смелостью ушло все ее очарование.
— Ты так думаешь? — насторожился Джим. — И чего же я, по-твоему, заслуживаю?
— Ту, что будет красивее, тоньше, раскованней, умнее, в конце концов.
— Я считал, что ты знаешь себя лучше.
— Просто я не заблуждаюсь насчет собственных достоинств. Я себя достаточно знаю и понимаю, что ты вряд ли удовлетворишься мною… И еще… Мне сложно доверять людям. Я не так смела, как ты, Джим.
— Поэтому мы и вместе. Что хорошего быть одному, даже если ты Лучший Парень Земли? Тебе и не нужно доверять всем. Начни с того, чтобы довериться мне. Ты же знаешь, что я тебя не обману, детка.
— Скольким девушкам ты говорил это?
— Только одной.
— Лейле?
— Нет, глупенькая. Только тебе…
— Скажи это снова.
Джим увидел недоверие в ее глазах. Конечно, слова, обещания и клятвы часто бессильны. Он вылечит Дэнни концентратом своей нежности, бальзамом поцелуев, горькими микстурами страстных прикосновений.
— Хочу тебя, Джимми, — прошептала девушка.
— Больше никаких сомнений и раздумий. Моя!
— Твоя. Но если тебе нужно время…
— Молчи, — приказал Джим и прижал ее к своей груди.
— Я все еще боюсь, милый, — доверчиво призналась она.
— Тогда трепещи, потому что ты моя. Машина… Палатка… Куда пойдем? Где уединимся, Моррисон? — Он повлек ее за собой.
— Нет, — возразила она.
— Что нет?
— Надо повременить, — всплеснула руками Даниэль.
— Ну вот, опять! Она меня с ума сведет! — воскликнул Джим, рассмеялся, отошел в сторону, вновь вернулся, взял ее в охапку и понес к воротам, к машине.
— Нет, Джимми! Прошу тебя, нет! — верещала Даниэль.
— Скажи, ты хочешь, чтобы я остановился?
— Нет, нет. Не хочу, — шепнула Дэнни.
— То-то же, — удовлетворенно объявил он.
Даниэль закрыла глаза и проговорила:
— Я знаю, что могу доверять тебе.
— Знаешь… А доверяешь ли? Если ты хочешь повременить, чтобы довериться мне полностью, я соглашусь подождать еще. Я буду ждать, Дэнни, пока ты не станешь доверять мне безоговорочно… Даже если ожидание сведет меня с ума, я буду ждать, малыш.
— Это правда? — вновь посмотрела она на него с недоверием.
— Правда, — серьезно ответил он ей.
— Но… почему ты выбрал меня? — продолжала недоумевать девушка.
— Потому что я люблю, — открылся он.
— Меня?! — изумилась Дэнни.
— Неужели в это так сложно поверить? — не меньше удивился Джим.
