Книга Наваждение - Линкольн Чайлд

Рокленд, Мэн

В обычных обстоятельствах таверна «Соленый пес» д’Агосте понравилась бы: все без претензий, дешево, посетители — простые работяги. Только сейчас обстоятельства обычными не назовешь: за четыре дня лейтенант побывал в четырех городах. Он летал и ездил; он скучал по Лоре Хейворд, он устал, устал смертельно. Да и Мэн в феврале был отнюдь не сказкой. Меньше всего лейтенанту сейчас хотелось наливаться пивом с толпой рыбаков.

Д’Агоста почти отчаялся. Рокленд оказался тупиком. С тех пор как двадцать лет назад Эстерхази уехали из города, их дом несколько раз сменил владельцев. Из всех соседей семью Эстерхази помнила только какая-то старая дева, которая захлопнула дверь у лейтенанта перед носом. В газетах, обнаруженных в библиотеке, Эстерхази не упоминались вообще, и в городском архиве о них — ничего стоящего, одни налоговые ведомости. Ни тебе соседских сплетен, ни пересудов.

Напоследок д’Агоста решил попытать счастья в таверне «Соленый пес», прибрежной забегаловке, где, как ему сказали, любят околачиваться старые морские волки.

Таверна оказалась убогой, обшарпанной постройкой, втиснутой меж двумя складами на рыболовном причале у самой воды. Надвигался шквал, с океана летели, кружась, первые снежные хлопья, ветер срывал с волн клочья пены, носил по каменистому берегу выброшенные газеты.

«За каким чертом я здесь?» — спрашивал себя д’Агоста. Вопрос был сугубо риторическим: Пендергаст ему все объяснил. «Боюсь, ехать придется вам, — заявил он. — Я имею личное касательство к делу, а потому не могу сохранять необходимую для расследования дистанцию и быть объективным».

В спертом воздухе полутемной таверны пахло пережаренной рыбой и несвежим пивом. Когда глаза лейтенанта привыкли к сумраку, он увидел, что местные обитатели — бармен и четверо завсегдатаев в бушлатах и зюйдвестках — замолчали и пялятся на него. Что ж, хоть заведение и под стать постоянным клиентам, зато здесь тепло: посреди комнаты излучала жар дровяная печь.

Усевшись в самом дальнем углу, д’Агоста кивнул бармену и заказал бокал светлого пива. Успокоившись на его счет, посетители возобновили разговор, из которого лейтенант узнал, что все четверо — рыболовы, что рыба нынче ловится плохо и что рыба всегда ловилась плохо.

Прихлебывая пиво, д’Агоста стал осматриваться. Интерьер, естественно, выдержан в морском духе: на стенах — акульи челюсти, клешни огромного омара, фотографии рыбачьих лодок. С потолка свисали сети с разноцветными стеклянными шариками. Повсюду лежала патина старости — копоть и въевшаяся грязь.

Д’Агоста опорожнил бокал, затем другой и только после этого решился сделать первый шаг. Он запомнил, как посетители называли бармена, и обратился к нему по имени:

— Майк, позвольте мне всех здесь угостить. И сами присоединяйтесь.

Майк уставился на д’Агосту, потом пробормотал что-то в знак благодарности и повиновался. Завсегдатаи, получая выпивку, признательно ворчали и кивали.

Д’Агоста сделал большой глоток. Ему важно было показать, что он свой, а в таком заведении это означает не скромничать, когда дело касается выпивки. Он прокашлялся и громко сказал:

— Я вот тут подумал… может вы, ребята, мне поможете.

Все опять уставились на него — кто удивленно, кто подозрительно.

— Чем помочь-то? — поинтересовался седой мужчина, которого называли Гектором.

— Да жила здесь одна семья, Эстерхази их фамилия. Я пытаюсь их найти.

— А как вас звать, мистер? — спросил Нед, низкорослый рыбак с обветренным загорелым лицом и бицепсами толщиной с телеграфные столбы.

— Мартинелли.

— Коп? — нахмурился Нед.

Д’Агоста покачал головой.

— Частный детектив. Дело касается завещания.

— Какого завещания?

— Ну, там деньги немалые. Меня наняли душеприказчики — найти оставшихся Эстерхази. Если я их не найду — не смогу передать им наследство, так?

На минуту в таверне воцарилось молчание: присутствующие переваривали новость. У многих при упоминании о деньгах загорелись глаза.

— Давай, Майк, повторим. — Д’Агоста взял кружку с шапкой пены и сделал основательный глоток. — Душеприказчики назначили небольшое вознаграждение для тех, кто поможет найти оставшихся членов семьи.

Рыбаки посмотрели друг на друга, потом на д’Агосту.

— Так как, — спросил он, — можете что-нибудь рассказать?

— Нету здесь больше никаких Эстерхази, — сказал Нед.

— И вообще никаких Эстерхази в этой части света не водится, — прибавил Гектор. — После того, что тут было.

— А что было-то? — Д’Агоста старался не выказывать чрезмерного интереса.

Рыбаки опять переглянулись.

— Всего я не знаю, — сказал Гектор. — Но съехали они в большой спешке.

— Они держали на чердаке чокнутую тетку, — вмешался третий рыбак. — Пришлось ее запереть, а то она собак по всему городу убивала — и ела. Соседи слыхали, как она орала по ночам, в дверь колотила, все требовала собачатины.

— Да брось, Гэри, — усмехнулся бармен. — Это его жена кричала. Настоящая была гарпия. Тебе надо поменьше ужастиков смотреть.

— На самом деле, — вступил Нед, — жена хотела травануть мужа. Подсыпала ему в манную кашу стрихнину.

Бармен покачал головой.

— Выпей еще пива, Нед. Говорят, папаша проиграл все деньги на фондовой бирже. Потому-то семейка и слиняла — они ж задолжали всем и каждому.

— Темное дельце, — сказал Гектор, потягивая пиво. — Очень темное.

— А что они были за люди? — спросил д’Агоста.

Рыбаки с грустью разглядывали дно своих стаканов, опустевших с ужасающей быстротой.