подношениями из золота и других драгоценностей, чтобы они официально пригласили Гуру Ринпоче в Тибет. Они вступили на непальскую территорию, и Гуру Ринпоче, зная, где они находятся, вылетел им навстречу, чтобы встретить их у самой границы.
Прибытие Гуру Ринпоче в Тибет с самого его начала, прямо на границе, радикально отличалось от прибытия кхенпо Шантаракшиты. Происходящее носило драматический характер. Каждое его перемещение отслеживалось. Когда посланцы царя приблизились к непалотибетской границе, на вершине неприступной скалы они увидели тантрического гуру. Они подумали: «Должно быть, это он». Падмасамбхава спустился к ним и спросил так, словно ему было невдомёк: «Что вы ищете здесь?» Они отвечали ему, что являются посланниками царя, чья задача пригласить Гуру Ринпоче Падмасамбхаву в Тибет. Они разложили перед ним все свои драгоценные дары. Падмасамбхава рассмеялся, увидев их подношения: «Вы, тибетцы, такие прижимистые! Этого недостаточно, несите ещё!» Они опустошили свои карманы, собрав всё, что у них было с собой, и поднесли это в дар Гуру Ринпоче. «Этого недостаточно», — повторил Гуру Ринпоче. Они сняли с себя всю одежду, поднесли ему всю провизию, состоявшую из сушёного мяса и цампы, своих коней — всё, что у них было. «Недостаточно! — повторил Падмасамбхава. — Что ещё можете вы поднести в дар?» Они стояли перед ним нагие и отвечали: «Теперь всё, что у нас осталось, — это наши тело, речь и ум. Теперь мы готовы поднести вам и их». Гуру Ринпоче отвечал: «Это достойное подношение, я принимаю его».
Гуру Ринпоче проверял то, насколько готов и зрел народ этой страны. До материальных даров ему не было никакого дела. Он проверял их психологическое состояние, испытывал их, продолжая давить: «Что ещё у вас есть? Что ещё? Ещё? Недостаточно. Мало. Ещё!» И когда они уже были готовы поднести свои тело, речь и ум, он ответил: «Хорошо, я приду в Тибет», ибо это продемонстрировало их готовность к отречению.
Ваджрный мастер
Подобное отречение, или отпускание, является одним из обетов тантраяны. Ваджраяна требует от нас наивысшей формы жертвенности, ибо в жертву приносится эго. Отречение от эго невозможно, пока мы не разовьём веру и преданность не по отношению к какому-то объекту, например статуе, символизирующей собою просветление, но по отношению к живому учителю. Такова специфика ваджраяны, и это отличает её от других буддийских традиций. Это делает ваджраяну гораздо более живой и энергичной, но в то же самое время и более сложной. Вы устанавливаете связь не с бессловесной статуей, а с живым, говорящим человеком: всегда существует опасность, что вас «возьмут за живое». Мы всегда хотим находиться в зоне комфорта, иметь возможность спрятаться в свою маленькую раковину, такую удобную и безопасную. Порой практика лишает нас этого личного пространства и жизнь становится для нас слишком сложной. Мы готовы пойти на что угодно, лишь бы сохранить это своё я, мою маленькую раковину.
В такой ситуации живой мастер становится отличным инструментом, отвёрткой, которая находит все щели и зазоры, все слабые места. Поэтому такое ученичество не всегда комфортно. Мы чувствуем, что нас постоянно держат на грани. Однако этого не произойдёт без подлинной веры и преданности учителю.
В противном случае гораздо приятнее и удобнее иметь взаимоотношения со статуей. Что бы вы ни делали, вы всегда можете быть уверены, что с лица её не исчезнет благостная улыбка: такова работа статуи — улыбаться. Подлинный, живой духовный наставник, проявляя качества гуру ваджраяны, необязательно всегда улыбается нам. Это может стать для нас проблемой: ведь у всех нас имеются заранее заготовленные стереотипы и идеи относительно того, как должен выглядеть духовный учитель. Мы ожидаем, что он идеально впишется в нашу жизнь. До тех пор, пока учитель вписывается в мою картину мира, с ним всё в порядке, действия его не противоречат моим ожиданиям и я считаю его хорошим учителем.
Проблема в том, что это мы должны вписаться (вписать себя) в реальность учителя, переломив пагубную тенденцию ожиданий и предвкушений.
Мы не можем более управлять происходящим, это вне нашей власти, маленькой безопасной раковины больше нет.
Гуру Ринпоче, являясь ваджрным мастером и тантрическим буддой, непосредственно проверял их веру и преданность. Мы всегда пытаемся понять, как эти учения подойдут мне, но не как я впишусь в контекст учения. Это два совершенно различных подхода. До тех пор, пока мы ожидаем, что учения идеально подойдут нам, наше я будет оставаться прежним, особо не меняясь. Это будет подобно тому, словно мы ищем ещё одну авторитетную печать, официально подтверждающую нашу легитимность.
Давайте представим себе, что отныне вы официально уполномочены быть безумцем. Тогда вы сможете сказать: «Теперь я не просто безумец, а у меня есть на этот счёт официальная бумага с печатью, сертификат безумца. Моё безумие легально и официально подтверждено».
Когда Падмасамбхава прибыл в Тибет, он сказал посланцам царя: «Отправляйтесь вперёд, не ждите меня, мне необходимо кое-что сделать, перед тем как я прибуду в царский дворец. Вы не можете сопровождать меня, потому что мне предстоит проделать нешуточную работу». И он вступил в противоборство с духами.
Прибытие Падмасамбхавы ознаменовало начало широкомасштабного сражения, в котором духи и демоны объединились, с тем чтобы препятствовать его проникновению в Тибет. Они знали, что если кто и представляет угрозу для них, так это именно он.
В жизнеописании Гуру Ринпоче рассказывается о том, как он усмирил все эти силы, настроенные против учения Будды, со временем превратив их в дхармапал, или защитников Дхармы, путешествуя с этой целью по всему Тибету в течение нескольких месяцев.
Большая часть защитников Дхармы прежде были духами, враждебно настроенными по отношению к учению, мудрости и состраданию буддийского пути. Гуру Ринпоче наставлял их, помогая постичь мудрость и сострадание, заключённые в их собственных сердцах и потоках сознания. В результате из их врагов они превратились в покровителей и защитников тех, кто практикует мудрость и сострадание.
Постепенно возведение монастыря Самье было завершено. Строительство теперь даже ускорялось в ночное время, поскольку силы объединились: духи работали ночью, а люди — днём, что позволило завершить строительство в течение пяти лет. Сто восемь великих марпа пандитов были приглашены из Индии и тотчас приступили к обучению тибетских детей искусству перевода текстов. Они открыли первую переводческую школу в Тибете, что позволило перевести на тибетский язык все основные тексты из собраний сутры и тантры. Ни один текст тантрической традиции не был оставлен без внимания.
Огромная волна перемен прокатилась по Тибету благодаря деятельности Гуру Ринпоче, кхенпо Шантаракшиты и марпа пандитов. За довольно короткий период времени Тибет радикально преобразился. Жестокие практики жертвоприношений
