у массивных кованых ворот, за которыми виднелся просторный внутренний двор и величественное здание родительского особняка. Водитель умело маневрировал и подъехал к парадному входу. Мы покинули кабину и оказались на мраморной лестнице, что вела в дом.
Глаза Эрвина сверкали воспоминаниями. Он первым взошёл на ступеньки, что вели прямиком в детство. Брат прихрамывал, но уже не так заметно, как во Враксе. Каждый шаг отдавался гулким эхом и пробуждал призраков прошлого. Воспоминания аккуратно проснулись и напомнили, что мы всё ещё дети ужасных и отвратительных, но любимых родителей.
Я следовал за Эрвином и ощущал, как в груди разливается тепло. Стены, что были некогда свидетелями игр и детских шалостей, встречали нас как героев.
«А мы ведь и вправду прошли через многое…»
Гипс неприятно давил на руку так, что в моменте я захотел его снять. Перед глазами промелькнула картинка окровавленного трупа офицера, которого я по неаккуратности убил голыми руками.
«Никогда не сожалей о том, что уже не изменить? Но что же делать с этим, мама…»
Массивная дверь распахнулась перед носом и явила взору просторный холл, что был наполнен энергетикой величия и богатства. Лучи солнца проникали сквозь окна и рассыпались по полу разноцветными бликами, создавали иллюзию, будто мы идём вверх по радуге.
Эрвин вошёл первым, а я вторым. Вдруг я почувствовал, как в душе переплетаются воспоминания. Разум понимал, что наконец-то можно начать всё сначала.
Впереди стояли Матильда в стареньком платье и двое детишек. Добрая девушка аккуратно улыбалась, но я чувствовал, что многодетной маме больно и грустно на душе.
— Приветствую вас, гер Фаррен, — она поклонилась, как Грета, а затем боязливо обратилась к брату: — Д-доброе утро и вам, Эрвин. Н-надеюсь больше таких инцидентов, как вчера, вы себе не позволите…
— Что он сделал? — нежно спросил я. — Приставал?
— Д-да… но не совсем. Я, возможно, сама виновата и спровоцировала его… и в целом я была не против поболтать…
— Не лгите. Я этого идиота знаю с рождения, — я развернулся и дал ему мощного леща.
— Ай-ай, да за что… Ты разве не слышал, что она меня спровоцировала?
— Правой дал бы помощнее, но как видишь не могу. А левую я хуже контролирую. Да и вообще… Я тебе лицо сломаю даже с гипсом, уяснил Эрвин?
— Да что ты опять начинаешь… — он пошёл в гостевую спальню, куда и заселился, когда помогал Матильде. — Я вообще совершенно случайно зашёл к ней, а она была после ванной. И всё. Кто виноват, что она не умеет подпирать двери стулом?
— Давай-давай, поворчи ещё. Матильда, а Фреда дома? — спросил я невзначай.
— Да, кухарка уже приготовила завтрак. Правда вы немного опоздали…
— Ничего. Я всё-таки плачу ей немало. Не хотите перекусить, дорогая Матильда? — я намекнул, что Эрвин тоже будет присутствовать.
— Не откажусь, гер Фаррен… Дети уже поели, а вот я совсем про себя забыла.
— Вы не стесняйтесь. Привыкайте к новой обстановке и будьте как дома.
Мы зашли в просторную столовую, где передо мной предстал массивный дубовый стол, что был сервирован с изыском. Лучи утреннего солнца проникали сквозь высокие окна, играли на начищенных приборах и отбрасывали зайчиков по скатерти ручной работы.
«Я дома, мама…»
Фреда и помощницы ждали, когда я зайду и всё время, пока мы стояли в прихожей, держали наготове подносы с горячими блюдами. Ароматы свежевыпеченного хлеба, сдобных булочек и супа смешивались в воздухе и дразнили аппетит.
— Спасибо, Фреда, что придерживаешься графика. Очень это ценю, — я нежно взял руку и поцеловал, как делал это, когда Фреда была ещё маминой кухаркой.
— Благодарю, господин… — она нежно поклонилась, а за кухаркой присели в реверансе и помощницы.
— Мама, а можно нам тоже?
— Мамуля, можно тоже с тобой посидеть? — детские голоса вызывали улыбку.
— Вы не против? — спросила Матильда.
— Конечно не против, если детишки хотят, то милости прошу, — я легонько улыбнулся, но Матильда оставалась такой же печальной и самоироничной, как и в Гардисе.
«Да что ж не так…»
Я не понимал, что случилось, но решил оставить вопросы на потом. По плану я должен был позавтракать, принять ванну и только после заняться насущными делами.
«Потом займёмся этим. Потерпи, ты же Кригер!»
Эрвин зашёл позже всех, но место приметил самое лучшее. Что было поближе к кухарке.
— Привет, Фреда! Давно не виделись! — с улыбкой сказал он, пока Фреда пыталась скрыть отвращение.
— Этот извращенец до сих пор тут, господин Фаррен?
— Перестаньте, Фреда. Он уже исправился, правда Эрвин? — он меня даже не услышал.
— Что говоришь? Я отвлёкся на её… М-нда… Свежие блюда, если ты понял о чём я… — я прикрыл глаза от стыда.
«Нет, он всё-таки неисправим…»
Брат уселся по правую руку, а Матильда с детьми — по левую. С непринужденной грацией Фреда начала разносить блюда, а помощницы ловко разливали ароматный чай по чашкам.
Едва мы приступили к трапезе, как я почувствовал, что напряжение после утренней размолвки начало постепенно отступать. Матильда и Эрвин непринуждённо болтали о разном, а после многодетная мать начала расспрашивать брата о похождениях на службе и невзгодах, которые ему пришлось преодолеть. Братец же начал отпираться, что это — государственная тайна и он не может болтать о таком с гражданскими.
— Лучше пусть Фаррен нам расскажет, что было в Сталлионграде! Это как минимум будет интересно сразу всем. Я ведь прав? — я осмотрел их лица и увидел, что глаза засверкали от интереса и предвкушения.
— Увы, но там нечего особо рассказывать, — я съел ещё пару ложек нежнейшего супа. — Операция длилась несколько месяцев. Мы поддерживали наших людей, что дорвались до высоких постов. Основными изнеженными принцессами, так мы называли тех, кого должны были поддерживать, являлись Голден Маффин и Александр Серов. Они
