Оставив мопед на базе, я поделился планом с Ильей, тот не одобрил мою задумку, но обещал молчать, если я пообещаю отзвониться из Москвы. Я пообещал.
В автобусе думал о том, что, когда совсем разбогатею, найму взрослого-поводыря, чтобы таких проблем не возникало. Найду кого-нибудь бесполезного и безобидного, посажу на зарплату. А после повзрослею, получу паспорт, и можно в самостоятельное плавание.
Покупать документы мне нельзя. Если поднимусь высоко, это обязательно раскопают и используют против меня.
Прибыв на место, я долго кружил возле авиакасс, набирался решимости. Наконец набрался, подошел к свободной кассе, чтобы купить билет в Москву, и получил от ворот поворот. Конечно же, нужен паспорт, сведения о пассажире вписывают в билет.
Побродив и подумав, вернулся и предложил денег той же кассирше, чтобы она просто впечатала мое имя в билет. И опять отказ — не пропустят, мол, могут проверять паспорта.
Вот же еж твою дрожь!
Как ни крути, нужен взрослый. Я ощутил себя собакой, которой надо прибиться к человеку, чтобы пройти опасный район. Что ж, буду ждать. Так я и стоял у кассы. Подошли два мужика.
— Есть ли билеты до Москвы на двадцатого октября?
Получите распишитесь! Я начал подозревать, что теряю драгоценное время.
За ними подошла элегантная тетенька, одетая, как француженка в семидесятых:
— В Ленинград, пятого октября… Ну да, Санкт-Петербург, и зачем было переименовывать?
Вот я дятел! Совсем мозги от паники поплыли! Скорее день закончится, чем появится человек, которому билет в Москву нужен именно сегодня! Это же не автовокзал, тут билеты заранее покупают.
С осознанием пришло облегчение, а потом — злость на самого себя. Воображение нарисовало деда в больнице. Его могло парализовать! Лежит он беспомощный, говорить не может, и его никто не лечит, потому что нечем, а я и рад бы помочь, но как⁉
Взрослый я где-то видел, что и в самолет, и на поезд можно было попасть без билета, если просто попроситься за денежку. Это знание давало последнюю надежду, что все-таки получится. Но надо ехать в аэропорт и рыскать там, вынюхивать и спрашивать, кому дать на лапу, чтобы провели к самолету во время посадки.
С проводниками можно договориться, и со стюардессами, наверное, тоже. Вдруг у них есть свободные места? А если нет, посадят у себя в отделении или как оно у них называется. Контроля-то такого жесткого еще нет, и всем нужны деньги. Вот только где найти тех стюардесс?
Потому, нацепив неизменный рюкзак, который за лето сменил цвет с черного на темно-серый, я побежал на автовокзал. Потолкавшись в очереди, взял билет в соседний городок на ближайший рейс. К тому времени было четыре вечера. В аэропорт, который за городом, я попаду в лучшем случае в шесть, а в Москву — хорошо если в десять. А значит — ночевать мне в зале ожидания. Интересно, бомжи там есть? Шушера всякая точно есть.
На такси в аэропорт я добрался в шесть вечера, как и планировал. Сюда я-взрослый прилетал на похороны матери, и сейчас не узнал место. Черно-белой фотографией казалось это стеклянное здание. Никакого пафоса, безлюдно, не то что в будущем. Несколько челноков с клетчатыми сумками. Вездесущие таксисты.
Поправив рюкзак, я остановился — меня сковал страх. Если войду внутрь, обратного пути не будет. Потоптавшись немного и мысленно перекрестившись, я вошел в гудящее здание, где объявили, что рейс в Москву задерживается в виду отсутствия керосина.
Ну да, зарплату задерживают, керосин тоже. Упустил из вида, что может быть и так. Как будто мироздание не пускает меня. А вот черта с два я сдамся! Злость помогла победить страх, и я огляделся, выискивая взглядом сотрудников аэропорта и комкая в кармане ветровки тысячные купюры.
Зал был набит не отдыхающими с чемоданами — челноками с мешками и сумками. Что они туда везут? Орехи? Неважно. Мне нужно на самолет, которому не на чем лететь, ха-ха!
Рядом стояли две тетки-торговки: круглая и дерзкая, похожая на нашу Лихолетову, и длинная печальная, будто тень в чистилище.
— Перенесли до завтра? И шо, ждать? — возмутилась круглая, поигрывая длинным зонтом, похожим на трость.
— Ждать, — вздохнула тощая, с сосульками седых волос, торчащих из-под косынки.
— Да пошли они! — Кругла виртуозно и с чувством выругалась, разрушая миф о том, что полные люди добродушны. — Сутки торчать? Я домой. Утром буду.
— А вдруг полетит, как тот раз? — спросила тощая, оперлась на набитый мешок. — Я останусь.
Круглая поволокла свою тележку, на выходе на нее спикировал носатый таксист, но был атакован, обматерен, едва не избит зонтом.
Подавив страх, я подошел к тощей, которая точно частенько летала в Москву и могла знать все ходы и выходы.
— Здравствуйте.
— Не подаю, — ответила она так печально, что самому захотелось вознаградить ее хотя бы сотенкой.
— Мне только спросить. — Я тоже сделал жалобное лицо.
Тетка скосила на меня глаза, и я поинтересовался:
— Скажите, а к кому обратиться, чтобы попасть на борт самолета без билета?
Глаза женщины округлились, она то ли онемела, то ли просто не знала, что ответить. Наконец отмерла.
— Тебе зачем?
— Надо. Билетов нет, а дед попал в больницу в Москве, он там совсем один, его надо спасать! Срочно.
— Эм-м-м. — Почесав в затылке, она огляделась, выискивая кого-то взглядом.
Ага, есть контакт, я достал тысячную купюру и продолжил натиск:
— Очень нужно! Проводите меня, пожалуйста, к тому, кто отправит меня в Москву.
При виде денег она оживилась, протянула к ним руку.
— Давай.
Я качнул головой.
— Извините, сами знаете, какое сложное время. Вы сначала отведите меня к тому человеку, — я достал вторую тысячную, — и я облеку спасибо в материальную форму.
— Тебя одного не пустят, — с сомнением проговорила она.
— А вы скажите, что я ваш, что меня там встретят. — Пришлось
