сулите счастье. В ведении нашего подразделения находится оказание адресной помощи уязвимым категориям населения, в том числе и пенсионерам. – Голос его утратил слащавые интонации, обретя привычный профессиональный холодок.
– Что входит в адресную помощь?
– Это может быть помощь в посещении поликлиник, доставка продуктов или услуги сиделки. Людей много, и у каждого своя ситуация, понимаете?
– И как вы определяете, какую помощь и кому оказать?
– Собеседования, – он подавил отрыжку, – прямые обращения и работа с информационными центрами… – Он взял меня за руку. – Все! Баста! Все это есть на сайте. Я хочу говорить о вас!
Я попыталась вывернуть руку из цепкой хватки Матренина, но это оказалось не так-то просто сделать и при этом остаться в рамках легенды.
– Вы меня смущаете, Артем Леонидович, – я улыбнулась. – Это же рабочий визит или я все-таки ошиблась?
– Позволю себе заметить, Танечка, с высоты, так сказать, прожитых лет, что время от времени ошибаться очень приятно. Но я понимаю, куда вы клоните, – даму сначала кормят ужином, а потом танцуют. Чем я могу вам помочь?
– Обещайте не смеяться. – Я сильнее сжала его руку.
– Как можно, Танечка? – Он скривил лицо, будто его оскорбили в лучших чувствах.
– У меня была мечта, – начала я, – стать журналистом. Родители этого не одобряли, поэтому Академия права – это своего рода компромисс, понимаете? – В успешном вранье главное – опираться на правду. – Студенкой на практике я пропадала в архивах прокуратуры, зачитывалась делами группировок из девяностых. Удивительное было время!
Матренин откашлялся и нажал звонок для вызова официанта.
– Артем Леонидович, я должна признаться! – Вот он, повод отойти к окну. – Я не просто так пришла к вам. Вы – единственный оставшийся в живых участник банды Сергея Минца! Я хочу написать об этом! Не какую-то статейку, а целую книгу! Артем Леонидович, пожалуйста, помогите мне.
Я стояла возле окна с телегой, опиралась на костыль и изображала лихорадочную жажду литературного труда, пока Матренин соображал, стоит ли посвящать меня в постыдные детали собственной биографии.
– Чего изволите? – раскланялся официант, молодой мальчишка с замысловато завязанным платком на шее.
– Счет, пожалуйста, – мрачно потребовал глава управы.
Признаться, я была готова изображать заинтересованность, отбиваться от поползновений на свою честь, задавать наводящие вопросы и глупо хихикать в приступе «пьяного» веселья. Но быть вот так грубо прерванной посреди спектакля просьбой принести счет?
– Артем Леонидович, я не понимаю…
Матренин дождался, когда официант скроется, и подошел ко мне.
– Понятия не имею, кто ты такая, – сказал он неожиданно жестким голосом, от интонации которого у меня все внутри похолодело, – но чтобы я тебя больше не видел.
– Артем Леонидович! – Я попыталась прояснить ситуацию.
Внезапно его рука больно сдавило мое горло. Матренин притянул меня к себе, наклонился вплотную к моему лицу и прошептал:
– Я тебя раздавлю и забуду! Ты думаешь, первая такая хитрожопая про Минца спрашиваешь?! Отвали! А то на косметологах разоришься, я помогу.
Он развернулся и вышел, почти сбив с ног застывшего на пороге комнаты Александра.
Глава 15
– Ты что здесь делаешь? – закашлялась я, растирая шею.
– Хотел спросить, когда ты закончишь, но, видимо, помешал.
– Да уж! Помешал – не то слово! – Я нагнулась поднять костыль, который даже не заметила, как уронила.
– Извини. Я жду в машине, если тебя это еще интересует. – Он так быстро ретировался, что я на секунду задумалась, чем на этот раз вызвала его неудовольствие.
Определенно, все это изрядно нервировало. Кажется, общение с мужчинами – одна из тех вещей, наряду с алкоголем и просмотром новостей, которую стоит свести к минимуму, чтобы сохранить голову ясной.
У выхода я остановилась, чтобы привести себя в порядок перед зеркалом. И только тогда до меня дошло, почему так взбеленился Александр. Мои щеки горели от резкого прилива крови к голове после удушающего приема Матренина. Со стороны Александра все выглядело как страстный поцелуй, а не попытка припугнуть меня. А мой раскрасневшийся вид, горящие в возбуждении глаза и сбившаяся набок блузка довершили картину моего фривольного поведения в его мозгу.
– Я должна объяснить, – не стоило с этим затягивать, – с тобой сыграл злую шутку угол обзора.
– О как? – без всякой радости сказал Александр. – Я заинтригован.
– Мы не целовались, он душил меня. Просто тебе было не видно, он загородил все своей спиной, – я убрала волосы с шеи, – вот, смотри, следы остались.
– Твою мать! Едем в больницу, нужно это зафиксировать! – Александр быстро завел мотор.
– Нельзя, Саша! – одернула его я. – Он главный подозреваемый, и, как бы мне ни было противно, мне с ним еще работать. Привлечь его за угрозы я всегда успею. Тут речь об убийстве идет, поэтому давать ему возможность улизнуть я не собираюсь.
– У тебя же друзья в полиции! Поговори с ними! – настаивал Александр.
– Конечно, поговорю! За кого ты меня принимаешь? – согласилась я, чтобы скорей замять тему. – Поехали домой? Устала страшно.
– Домой? Поехали, – неожиданно тепло согласился Александр.
«Вот блин!» – подумала я про себя, решив промолчать. Хватит с меня на сегодня нервных потрясений! А потому я совершенно сознательно проигнорировала очередное «мы дома» от Александра и почти сразу отправилась в кровать, мечтая лишь об одном, чтобы он как можно позже присоединился ко мне и дал уснуть спокойно.
Совместный сон был еще одной больной для меня темой. Александр, по какой-то непонятной причине, не желал второго одеяла для себя, предпочитая укрываться моим. Да, оно было большое, двухместное, но делить его с кем бы то ни было в мои планы не входило.
К счастью, сонное беспамятство накрыло меня очень быстро. Я не просыпалась до самого утра, пока будильник не протрещал побудку.
Хорошие новости на этом не закончились. Моя многострадальная лодыжка хоть и была еще синей, но отек с нее уже спал, а потому можно было ограничиться эластичной повязкой. Почти в священном трепете я перевязала ногу и осторожно оперлась на нее.
– Ого! Делаешь успехи! – похвалил Александр, незаметно подошедший сзади.
– Не подкрадывайся так.
– Боишься? – Кажется, он был настроен на игривый лад.
– Нет, это просто бесит. – Лодыжка вела себя вполне пристойно, а это означало, что я могу попытаться сесть за руль сама.
– А ты не бесись, лучше скажи, чем помочь сегодня? Я с утра свободен.
– Спасибо, Саш, я, кажется, уже оправилась. Сегодня сама, – главное было не переоценить свои силы, как это со мной часто бывало, – но будь на связи на всякий случай, – после секундной заминки я все-таки вспомнила о манерах, – пожалуйста, если не трудно.
– Угу. – Было неясно, обидела ли я в очередной
