и мне всегда кажется, что я узнаю что-то новое из их убеждений».[130] Но он также становился самим собой. Ранней весной 1858 года двадцатидвухлетний Гулд разорвал отношения с фирмой Corse & Pratt, что, как он знал, не понравилось бы Пратту. Его новая связь с одной из самых крупных и влиятельных брокерских контор Болота — Charles M. Leupp & Company — позволила ему приобретать шкуры и продавать кожу на более выгодных условиях, чем предлагали Corse & Pratt.[131]
На этом этапе объем бизнеса, который получил Леупп и потерял Корс и Пратт, вряд ли был мал. Несмотря на то, что недовольный Пратт продолжал классифицировать неэффективное управление Гулда, кожевенному заводу в Гулдсборо было суждено произвести не менее 60 000 сторон в 1858 году — количество, соперничающее с объемом производства старого предприятия Пратта в Праттсвилле в его лучший год. В сентябрьском письме, адресованном Пратту как «Дорогой сэр», а не как «Дорогой друг», которому Гулд так часто писал раньше, младший партнер радостно и, возможно, немного самодовольно сообщал полковнику, что шкуры проходят через кожевенный завод со скоростью 300 сторон в день. Опираясь на эти цифры, мрачный Пратт, удовлетворенный производительностью завода, но не доходами с каждой стороны и не растущей независимостью своего молодого партнера, продолжал выделять средства по мере необходимости, одновременно размышляя о своих возможностях.
В последние годы жизни Задок Пратт почти никогда не рассказывал о своем сотрудничестве с Джеем Гулдом. В книге «Хронологическая биография достопочтенного Задока Пратта» (1868 г.) с неправильным названием, которая в большей степени является автобиографией, чем биографией, Пратт заполняет страницу за страницей именами десятков партнеров и кожевенных предприятий. Нигде он не упоминает ни Гулда, ни Гулдсборо, ни компанию «Пратт и Гулд». (Сам Джей прокомментировал распад «Пратт и Гулд» лишь однажды, во время дачи показаний в Сенате много лет спустя, когда он подытожил это событие одним плоским предложением: «Мы продолжали бизнес некоторое время, а потом я выкупил мистера Пратта».[132]) То, что Пратт ушел из партнерства, чувствуя, что его плохо используют, подтверждается письмами, которые он написал после этого, и горькими воспоминаниями его дочери, Джулии Пратт-Ингерсолл. То, что Гулд ограбил и обманул бесхитростного и легко одураченного Пратта — как предполагали многие предыдущие биографы — не может быть доказано существующими документами и, если принять во внимание все факты, кажется крайне маловероятным.[133] Популярный фольклор о распаде Пратта и Гулда был впервые изложен в халтурной биографии, опубликованной всего через несколько недель после смерти Гулда. Затем его бездумно пересказывали в многочисленных книгах, последней из которых стала книга Чарльза Р. Гейста «Уолл-стрит: A History» (1997), в которой Гейст категорически утверждает, что «Гулд был уличен в подтасовке бухгалтерских записей на кожевенном заводе… и выкачивании средств для какого-то использования, неизвестного его старшему партнеру».[134]
Подробности легенды, которую Гейст и многие другие авторы путают с историей, таковы. Согласно этой истории, на протяжении 1858 года Гулд постоянно уводил средства со счетов компании Pratt & Gould. Как гласит история, он использовал часть денег Пратта для спекуляций с землями долины Лехай и открытия собственного банка в Страудсбурге, куда впоследствии вложил еще больше капитала Pratt & Gould для перекачки в дополнительные побочные предприятия. По словам Роберта И. Уоршоу, «кожевенный завод вел бурный бизнес и всегда работал на полную мощность. Прибыль, однако, была очень мала. В один из своих редких приездов Пратт просмотрел книги, [в которых обнаружил] очень оригинальную бухгалтерию». В другом месте Уоршоу добавил: «Гулд… открыл частный банк в Страудсбурге, и… Пратт поймал его на использовании средств фирмы в его работе».[135] По словам Ричарда О'Коннора, который, очевидно, обладал определенной телепатией с мертвыми, «Пратт понял, что впервые в жизни столкнулся с абсолютно аморальным образцом человечества, существом столь же безжалостным, как ласка на курином насесте».[136] По этим причинам, согласно общепринятой версии, отвращенный Пратт объявил Гулду во время рождественских праздников 1858 года, что хочет прекратить их сотрудничество.
Городские записи Страудсбурга и банковские записи штата Пенсильвания свидетельствуют о том, что в 1857 или 1858 году не было ни одного банка, основанного Гульдом, и ни одного банка, в правлении которого заседал бы Гульд. Местные земельные записи в районе Страудсбурга свидетельствуют о некоторых покупках земли на имя Гулда. Однако инвестиционная стоимость этих сделок не превышала 4–5 тысяч долларов — примерно столько, как известно, было у Гулда после его спекуляций с землей в Роксбери. Еще один разрыв между фольклором и реальностью — это образ Пратта как наивного старика, которого обчистил молодой и мошеннический выскочка. Пратт сколотил свое состояние не за счет идиотизма; известно, что он и сам иногда играл довольно резко. Более того, есть все основания полагать, что распад Pratt & Gould — это первый случай, когда Пратту не удалось одержать верх над младшим партнером.
Привычно некорректный Уоршоу наткнулся на правдивое утверждение, когда написал: «Кожевенный завод вел бурный бизнес и всегда работал на полную мощность. Прибыль, однако, была очень мала».[137] Но причина малых — фактически несуществующих — прибылей была не в воровстве Гулда. После паники 1857 года цены на кожу оставались сильно сниженными. Маржа была низкой. На этом фоне, когда кожевенный завод работал на полную мощность, но амортизация инвестиций замедлилась из-за удручающей экономики, Пратт, очевидно, стремился увеличить личную прибыль, вытеснив своего партнера по выгодной цене. По воспоминаниям собеседника, который лучше всех знал об этом, — Джона Гарднера, работавшего помощником Джея в Gouldsboro, — «Пратт, имея самый большой пакет акций, сказал Гулду: „Вы должны либо продать, либо купить“, думая, что Гулд не сможет купить, и втайне надеясь заставить Гулда продать свою долю, обогатившись таким образом за счет мистера Гулда».[138] Точнее, условия, выдвинутые Праттом, были следующими: Пратт выкупит Гулда за 10 000 долларов; или же Гулд должен выкупить Пратта за 60 000 долларов. Вскользь Пратт добавил, что, казалось бы, не имеющий средств Джей может принять решение в течение десяти дней.[139]
Разум подсказывает, что предложение Пратта продать свою долю за 60 000 долларов было чистой воды надувательством. Пратт вложил в операцию 120 000 долларов. Поэтому он предложил бы продать долю за половину этой суммы, только если бы был уверен, что Гулд никак не сможет найти необходимые средства. На самом деле Пратт хотел вынудить Гулда продать компанию за 10 000 долларов. Эта сделка, если бы она состоялась, позволила бы Пратту очень дешево приобрести два
