я едва могу думать. Но я клянусь…
Клянусь, я чувствовал…
Ее крик до сих пор звенит у меня в ушах. И это не был звук, изданный исключительно от удовольствия.
— Что? — Я задыхаюсь от этого вопроса, держа свое тело как можно увереннее.
Открыв глаза, я смотрю на Пейтон и вижу, что ее черты лица искажены болью. И хотя ее глаза зажмурены, я вижу, что из них текут слезы. Они стекают по ее лицу.
— Как…? — Я не могу сформулировать свой вопрос.
Моя милая девочка действительно девственница?
Как это, блять, возможно?
Я отвожу бедра назад, желая увидеть доказательства.
Она хнычет от этого движения, но даже в неосвещенной комнате я вижу темную струйку крови, бегущую вниз по длине моего члена. И от этого зрелища мои яйца напрягаются, почти лопаются.
— Пейтон. — Ее имя прозвучало придушенно.
Я не могу в это поверить.
Почему? Почему она оказала такую честь мне?
Мне?!
Ее глаза распахиваются, и она снова тянется ко мне.
— Не уходи.
Я почти усмехаюсь.
Уходить? Она думает, что я уйду?
Ни единого шанса в аду.
Я не могу смеяться, потому что мое внимание снова сосредоточено между нами, на невинности, окрашивающей мою длину.
Я задаю вопрос, даже когда провожу пальцем по своему члену, собирая доказательства.
— Ты девственница?
Ее голова слегка покачивается, а рот растягивается в напряженную улыбку.
— Уже нет.
Я смотрю на кровь на кончике пальца, прежде чем засунуть его в рот.
Стон, который вырывается из меня, глубокий до мозга костей. Медный вкус, затопляющий мои чувства, моя новая зависимость, и не думая, я просто проникаю в нее. До упора.
Пейтон вскрикивает от этого вторжения, и этот звук — песня для моей души.
Я опускаю свой вес вперед, руки по обе стороны от ее головы, чтобы ее маленькие ручки наконец-то смогли дотянуться до меня. И когда они это делают, они хватаются за мои бока.
Ее ноги раздвигаются, чтобы вместить меня, и ее ступни упираются в мои бедра, в одну секунду притягивая меня ближе, а в следующую — пытаясь оттолкнуть. Как будто она не может решить, хочет ли она, чтобы я ушел, или хочет большего.
Но она получит только одно из этого.
Я кручу бедрами, погружаясь еще глубже.
— Скажи мое имя, Пейтон. Скажи мне, кому теперь принадлежит эта киска.
— Тебе, Неро, — кричит она.
Я едва слышу ее за своим гулким пульсом, но я чувствую это. Я чувствую это везде. Ее легкость, поселившаяся в моей гнилой душе.
— Еще раз, — выдавливаю я из себя.
— Неро! — Она пыхтит, извиваясь подо мной. — Неро владеет ею. — Ее руки притягивают меня ближе. — Пожалуйста!
Опустившись на локти, я просовываю одну руку под ее затылок и берусь за ее волосы, захватывая их у корней.
— Правильно, детка. Это принадлежит мне. — Я снова вхожу в нее. — Вся ты теперь принадлежишь мне.
Я крепко прижимаю ее к себе, ее шея выгибается назад, и я пользуюсь этим моментом, чтобы прильнуть губами к ее губам.
ГЛАВА 22
Пейтон
Все мое тело горит. От боли, удовольствия и интенсивности, с которой я не знаю, что делать.
Но теперь он целует меня.
Неро целует меня.
Его губы теплые и требовательные. Может быть, это потому, что меня никогда не целовали, но мне кажется, что он претендует на меня.
Этот поцелуй такой же яростный, как и все остальное в нем. Его хватка в моих волосах. Его бедра бьются между моих бедер. Это похоже на владение.
И я позволяю всему этому происходить. Я следую за его движениями, целуя его в ответ.
Я наконец-то отпустила свой контроль, только для того, чтобы отдать его кому-то другому. И это потрясающее чувство. Замечательно.
Когда его язык проникает в мой рот, я чувствую вкус… о боже, я чувствую его. Вкус того, что он взял, что я дала ему. И это заставляет меня чувствовать себя дикой.
— Неро, — задыхаюсь я, открывая для него рот.
Дерганье за волосы усиливается, и жжение на моем черепе заставляет мое ядро сжиматься вокруг него.
— Пейтон. — Его бедра прижимаются ко мне. — Моя сладкая гребаная девочка. — Он вынимает свой член, облизывая мой рот. — Теперь ты моя. — Он снова входит в меня. — Этот сладкий вишневый сок на моем члене сделал тебя моей. — Он наклоняет голову и еще больше углубляет наш поцелуй, наши зубы сталкиваются, языки переплетаются. — Я собираюсь остаться в этой киске навсегда.
Я хнычу. Мои неумелые бедра двигаются навстречу его бедрам. Мои руки цепляются за его широкие мускулистые плечи.
Когда мой язык высунулся, чтобы войти в его рот, он впился в меня еще сильнее.
— Впусти меня, — рычит он мне в губы.
Он внутри, так далеко внутри, но я не знаю, как впустить его еще больше.
— Давай. — Рука, не держащая мои волосы, тянется вниз и захватывает мою ногу, дергая ее вверх, пока мое колено не зацепляется за его предплечье, открывая меня еще шире. — Впусти меня, блять! — огрызается он.
Я не борюсь с ним. Я не останавливаю его. И прежде чем я успеваю ответить, он делает толчок вверх и входит в меня, глубже, чем раньше.
Рука в моих волосах отпускается, и его пальцы начинают массировать мою кожу головы.
— Вот так. Вот она, моя сладкая девочка. Впускает меня так хорошо. Так глубоко.
— Неро, — стону я.
Мое тело горит. Пламя наполняет мои вены. Я близка к сгоранию.
Его бедра не перестают двигаться, и рука, держащая мою ногу, поднимается еще выше, растягивая меня шире. Пальцы, массирующие мои волосы, разительный контраст, мягкие и успокаивающие. И все это чересчур.
Мое дыхание сбивается,
