class="p1">Со сном так и не сложилось. Прости, Вор-Кошмарник, давай как-нибудь без меня. Я полежала, потом походила, наступая, как будто нарочно, на самые скрипучие половицы. Снова улеглась, сна ни в одном глазу. Только к утру задремала.
Могла бы и лекции проспать, с таким-то успехом. Да только серк-ри внезапно как вздрогнет на тумбочке да как заорёт дурным голосом:
— Подъём, рабыня! Новый день — новое лихо! Бегом отрабатывать повинность, Нойта Сарс!
Мои глаза раскрылись. Каждый — со звоном бьющегося стекла.
Глава 11. Сио Лантий, душа моя
Когда ты теряешься во мраке безысходности, а жизнь твоя полна разочарований, важно одно: не озлобиться и научиться признавать, что не каждый день будет безоблачным. И бла-бла-бла.
Что они там ещё говорят, эти умники-философы? Говорить легко.
Секр-ри взбесился у меня на тумбочке, как только первый солнечный луч проклюнулся на горизонте. Важно не озлобиться, правда? Луна не успела убраться с небосвода, Неге не окончил концерт для рожка с оркестром тишины, а вы мне предлагаете не озлобиться?!
Тут, вообще-то, кое-кто ночь не спал!
Я была злой. Нет, прямо-таки сверхзлой.
Сверхзлая Нойта взвилась на кровати под самый потолок. Кто установил сигналу столь бесчеловечную громкость? Когда (а кто, мы и так знаем) умудрился настроить для звонка эту поганую мелодию?! Меня же Инычужи четвертуют, побудка ни свет ни заря!
— Подъём, рабыня! — продолжало орать адское устройство. — Новый день — новое лихо!
Голова разрывалась от воплей.
С горем пополам дотянувшись до серк-ри, я провела пальцем по экрану, и передо мной всплыла голограмма — горделивый бюст сыщика с подленькой ухмылкой.
— Ага, вот и ты! — вскричал этот садист. — Утречка!
Его поприветствовала моя распухшая физиономия и насквозь просверлили воспалённые глаза.
— С какого перепугу в такую рань? — прошипела я.
— Мы должны успеть до начала лекций. Ты же не собираешься пропустить пары на факультете? Последний курс, выпускной на носу. Я всё о тебе разузнал. И твой номер, и где ты живёшь.
— Это нарушение личных границ! — рявкнула я.
— Теперь у тебя нет никаких границ! — рявкнули мне. — Одевайся. С минуты на минуту отправление.
Его надменная кудрявая башка и антрацит радужки с фиолетовым отливом неимоверно бесили.
В знак протеста я завалилась обратно на кровать. Руки, ноги, спина, шея — после вчерашнего приключения болело и отваливалось решительно всё.
— Бунт на корабле? А ну, подъём! — велела настырная голограмма. После чего меня беспардонно потянули за край ночной сорочки.
На всякий случай поясню: голограммы, сгенерированные с помощью серк-ри, способны на любое физическое воздействие. Даже наподдать могут, если ты их разозлишь.
Я испугалась, что меня сейчас насильно разденут, и принялась отбиваться от голографической руки.
— Транспорт готов! — возвестили мне. И рука исчезла.
Исчез бюст и пакостный оскал. Я сунула серк-ри в сумку за компанию с лесной кружкой, открыла форточку: оценить погодные условия. И на гвозде, вбитом в раму, заметила утешительный приз от Пересеченя — сетку с аппетитно пахнущей снедью, на перекус. Видно, ему, как и мне, не спалось, поэтому он решил не сидеть без дела и занялся готовкой, а потом отправил преданную Птицу-Весень, чтобы та подвесила презент к окну. Как это мило с их стороны. Как мило…
Больше ничего доброго сегодняшним утром подумать не довелось. Все последующие мысли носили исключительно нецензурный характер, ибо из окна меня возмутительным образом вынули. Нойту Сарс — благовоспитанную студентку академии — с чудовищной силой всосали в прозрачную трубу с гладкими стенками (такие трубы можно встретить на водных аттракционах в аквапарке) и со свистом погнали над ничего не подозревающим сонным городком Сеа. Над лесом, больницей, факультетской крышей и родным болотом, над площадью Безумцев и чайными домиками.
А я в ночной рубашке с котиками. Стыд-то какой.
В течение путешествия по трубе я надрывала голосовые связки. Вопила, как резаная. Сначала, не скрою, было страшно. Затем больно и обидно — ведь мне какой-то секунды не хватило, чтобы сорвать с гвоздя вкуснятину от Пересеченя (зря старался, прости, дружище). Затем моя сверхзлость вновь расправила плечи и переродилась в экстра-, мега-, ультрабешенство.
По какому праву меня выдёргивают из собственного дома?!
Концентрированная ярость в крови, насколько я помнила (и уже ощущала на себе), вредит прежде всего носителю этой крови. Поэтому настал черёд прибегнуть к истокам народной мудрости.
А народная мудрость гласила: ни о чём не беспокойтесь. Любая последовательность событий всегда имеет смысл. Если она кажется бессмысленной, значит, просто ещё не подошла к своему логическому завершению. Если вокруг творится дичь лютая и необъяснимая, не спешите с выводами и пронаблюдайте, чем она закончится. Если дичь не заканчивается, попытайтесь получать удовольствие.
Я попыталась.
Я зажмурилась и представила, что лечу на спине дракона, что меня обдувает горячий ветер (впрочем, ветер, и правда, обдувал). А потом крепко задумалась.
«Это как же, интересно, — думалось мне, — трубу через город всего за ночь проложили? Что за строители такие резвые? Или, может, дело в новых технологиях? Читала ведь что-то на досуге. Умный каурин, тянущееся вещество, способное принимать любую форму и занимать сколько угодно пространства. Может, Ли Фаний Орл воспользовался новшеством, и труба состоит из каурина? Ой, вот тупица! Он ведь лично каурин изобрёл!»
Я проехалась по прозрачной глади ещё немного, припомнила неподражаемую гримасу хамелеона Геннадия (да-да, всё тлен), стремительно достигла душевного равновесия и приземлилась в кабинете сыщика, будучи почти безразличной к мирской суете.
Детектив смотрел на меня во все глаза.
Я тоже на него посмотрела.
Он казался невероятно спокойным и терпеливым и был облачён в болотно-зелёный костюм-кимоно с завязками на поясе — мятый, непрезентабельный. В таком только дома ходить. Надеюсь, сыщик не отправится в нём на очередное расследование и не потащит меня за собой. Не хочу, чтобы прохожие в наш адрес едкие комментарии отпускали.
Хотя мой наряд тоже так себе, в люди не выйдешь. Котики, сплошные котики, растянутый просвечивающий трикотаж и пятно от чая на груди. Не дал переодеться, козлище. Руки бы тебе поотрывать.
— Ну всё, — вышел из транса сыщик. — Хватит меня взглядом перфорировать. Иногда я странно себя веду, но тебе придётся с этим смириться. Профдеформация, психологическая дезориентация личности. Ничего не могу поделать. Преступника, знаешь ли, легче всего вывести на чистую воду, если поступать вопреки здравому смыслу. Он теряется и пасует перед необъяснимым. Вот и вошло у меня в привычку делать разные… глупости. Поэтому давай не будем враждовать. Лучше познакомься. Мальчики, рад представить вам Нойту Сарс. С сегодняшнего дня будете работать в связке. Нойта…
Я
