вены сжались и сморщились из-за обезвоживания, и здесь так темно… ох, думаю, я нашла! Точно. Я вошла.
Я плавно нажал на поршень, следя за тем, как жидкость переливается в руку почтенного Хуана. Безумие какое-то. Я понятия не имел, что делаю. Сколько жидкости следует в него влить? Правильный ли это раствор электролитов? Вдруг я его убью? Не такая уж маленькая часть моего сознания непрерывно орала: «А-а-а-а-а-а!»
Но пока я терзался страхом, перекошенное от боли лицо почтенного Хуана просветлело. Сероватую бледность залил золотистый свет, и кожа порозовела. Впалые щёки округлились, и, хотя он оставался пугающе худым, но больше не выглядел так, будто вот-вот рассыплется.
– Что происходит? – с удивлением спросил я.
– Невероятно, но, кажется, твой план работает. Его вены наполняются.
Теперь лицо почтенного Хуана выражало полное умиротворение, как у Гуань Инь, богини милосердия. На мгновение я позволил себе расслабиться, но тут глаза его распахнулись.
Из них хлынул свет, чуть не ослепив меня. Даже с закрытыми глазами я чувствовал, как яркий свет обжигает мне веки. Я вскрикнул и заслонился рукой.
Постепенно вокруг меня полились голоса.
– …так круто!
– А у тебя какая была иллюзия?
– Какой квест ты выбрала?
Я опустил руку и открыл глаза. Я снова оказался в экзаменационном зале, но только детей стало намного меньше. Теперь их было около пятидесяти.
Я пошарил в карманах – слава богам, мне вернули нормальную одежду – и обмер от страха, не находя Кай. А что, если она осталась в иллюзии…
– Перестань щупать себя – это неприлично.
– Кай! Это ты? – прошептал я. – Где ты? – Я похлопал себя по голове, проверяя, где она.
– Осторожнее! Я снова вошь.
– У нас получилось, Кай! – Всё моё существо переполняла благодарность. На радостях мне хотелось схватить Кай и обнять покрепче. До чего странно, мы же говорим о Кай!
– Тише, чего раскричался и раскудахтался. Иди, заведи друзей. Все эти обороты и заклинания вымотали меня. Боги, как я ненавижу превращаться в неодушевлённые предметы! Половина моих мускулов так и считает себя шприцем! Ох, как же мне плохо, если бы у меня оставалась хоть капля ци…
Вскоре у меня на макушке послышалось сонное сопение. Чудесно. Я покрутился вокруг столпившихся ребят, не зная, что делать и что сказать.
Дети вокруг меня возбуждённо тараторили о своих успехах. Я нерешительно придвинулся к ним. Я старался держаться как ни в чём не бывало, но как я ни твердил себе не думать о послании Джейми, оно просто не шло у меня из головы. Это как не думать о белой обезьяне. В таком состоянии я бы, чего доброго, сказал: «Привет, я Тео, я здесь, чтобы разгадать тайну предсмертного послания своего брата».
Двое мальчиков, один индиец, другой китаец, заметили, как я подошёл, и прервали свой разговор.
– Привет, я Риши.
Я улыбнулся в ответ:
– Тео.
Другой мальчик окинул меня взглядом:
– Я Дэнни.
– Какая у тебя была иллюзия? – спросил Риши.
– Деревня в Древнем Китае. А у вас?
– Магадха.
– Ка-ак круто! – сказал Дэнни. – Магадха – одно из шестнадцати великих государств Древней Индии. Вот бы мне её увидеть. – Он повернулся ко мне и небрежно сообщил: – А моей иллюзией была Великая стена прямо перед нападением Чингисхана[47].
Вау! Кажется, их иллюзии были в десять миллионов раз интереснее моей. И как получилось, что заклинание забросило меня в ту сонную деревушку в безвестной глуши?
Дверь открылась, и в комнату вошли Сюлин, Санви и незнакомый мне белый мужчина. Все разговоры моментально стихли, мы во все глаза смотрели, как они втроём использовали какое-то заклинание левитации, чтобы подняться над нами.
– Поздравляю! – сказала Санви с широкой улыбкой. – Вы вошли в число первых пятидесяти детей, прошедших отбор! Остальные, кто закончит квест после вас, отправятся домой.
Все ликующе закричали, и до меня медленно дошло, что я, кажется, сдал экзамен. Я прошёл. Я смогу сделать то, зачем Джейми послал меня сюда.
– Немного перекусив, вы сможете вернуться домой, чтобы собрать вещи. Завтра возвращайтесь, и вам покажут ваши комнаты. А сейчас – время ланча! – Она махнула рукой, и появились огромные блюда с едой.
Это был настоящий пир – здесь были блюда обеих наших стран и другие, мне незнакомые. Я насчитал не меньше шести различных карри, на больших тарелках были горы пельменей со свининой, булочки были такие свежие, что от них шёл пар, что уж говорить о сладостях. Рисовые шарики всех цветов радуги, пампушки с сиропом, кокосовые конфеты карамельного цвета.
Когда все рванули вперёд, мужчина, стоявший рядом с Санви, сказал: «Мне нужно побеседовать с одним из вас». Его голос был тихим, однако пронизал шум, завладев всеобщим вниманием. Должно быть, он использовал какое-то усилительное заклинание, хотя я не заметил характерного зелёного свечения кирта.
Впрочем, странным был не только его голос. Была в нём какая-то неправильность: он был как будто и молодой, и старый одновременно. Кожа была такая гладкая, что маме, будь она здесь, непременно захотелось бы узнать, каким кремом от морщин он пользуется, но при этом в волосах поблёскивала седина. А ещё глаза, такие светлые, что казались бесцветными, а зрачки чернели булавочными головками. Не хочу сказать ничего дурного, но я не завидовал тому, с кем он хотел побеседовать.
– Теодор Тан. – Его лицо было стальным. – Выйди отсюда и подойди ко мне. Немедленно.
Ой.
Какой-то мальчик в толпе сказал:
– Ого, вот он попа-а-ал.
Мои ноги как будто сами собой зашагали в сторону двери. Я чувствовал на себе тяжесть чужих взглядов, жаливших кожу, как туча мошек. Дэнни что-то шепнул Риши, оба смотрели, как я покидаю комнату.
Дверь закрылась за мной и запечаталась, отсекая шум голосов. Я остался один на один с высоким мужчиной, и в тишине было слышно, как, тук-тук-тук, стучит моё сердце. А ему тоже это слышно?
– Иди за мной. – Он пошёл прочь широкими, стремительными шагами, плавно, как кошка.
Я никогда не задумывался о том, как звучит «отрывистый голос», но теперь я это знал. Слова слетали с его губ так, будто их откусывали очень острыми ножницами. Я семенил за ним, перебирая доступные мне варианты. Над нами парили Глаза, немигающе следя за мной. Дюжие охранники, шагавшие по коридорам, останавливались и отдавали ему честь.
Мужчина привёл меня в просторный кабинет. На табличке снаружи было написано: «Крейтон Уорд, и. о. директора».
Кабинет был светлый и просторный, всё сияло белизной. Буквально всё, включая письменный прибор и книги на полках от пола до потолка.
– Садись, – сказал он, занимая кресло за
