ней в тревоге.
Верблюд ей крикнул: «Что же замерла,
Ты, что моей вожатою была?
О спутница моя, ужель нимало
Тебя преграда эта испугала?»
Сказала мышь: «Но здесь река такая,
Что нет ей дна, теченью нету края!»
«Проверить глубину велик ли труд?
Полезем в воду! — возразил верблюд.—
Гляди: река хоть и быстра и пенна,
Не глубока, всего-то по колено!»
Мышь запищала: «Не подумал ты —
У нас колени разной высоты.
По разным мы с тобой живем законам —
Ты чтишь мурашкой то. что я — драконом.
Что по колено милости твоей,
То мне поверх макушки сто локтей».
Сказал верблюд: «Так вот, в своей гордыне
Ты другорядь не заносись, как ныне.
А если нрав свой хочешь показать —
Тягайся с теми, кто тебе под стать.
Не то гляди, как бы твое же тело
От пламени гордыни не сгорело!»
Призналась мышь: «Я зарвалась немного,
Но гнев смени на милость, ради бога.
Без помощи твоей, о падишах,
Мне гибель в этих суждена волнах!»
«Ну что ж,— сказал верблюд, свой гнев смягчая,—
Садись на торб, перенесу тебя я.
Таких, как ты, когда нам по пути,
Я тысяч сто могу перенести!»
Рассказ о поисках дерева, чьи плоды даруют бессмертие
Поэт какой-то написал в дастане:
«Есть дерево бессмертья в Индостане.
И кто его чудесный вкусит плод,
Тот не состарится и не умрет».
Услышав эти строки, падишах
Поверил: «Правда есть в таких словах!»
И в Индостан посланца он отправил
Из тех, кто мудростью себя прославил.
Почтенный, многоопытный мудрец
Весь край изъездил из конца в конец.
Скитался он, чтобы достигнуть цели,
По Индостану многие недели.
Иные, что встречали ходока,
Его считали тронутым слегка,
Другие, хоть внимали терпеливо,
Трепали по плечу его шутливо.
И, улыбаясь, говорили: «Что ж,
Ты ищешь столь усердно, что найдешь!
Не может статься, чтоб напрасны были
Все многотрудные твои усилья!»
Он шел и шел — посол чужого края,
Глумленье над собой претерпевая.
Он слышал клятвы: «Видели мы сами
То дерево с тенистыми ветвями,
Обхвата в три его широкий ствол»,—
Так люди врали, а посланец шел.
Он брел в слезах, претерпевал страданья,
Слал деньги шах ему на пропитанье.
А между тем мелькал за годом год,
Гонец устал от тягот и невзгод.
Он думал: «Я потратил столько лет,
О древе толки есть, а древа нет.
Оборвалась моей надежды нить,
Хоть страшно неудачником прослыть,
Я все же обречен на возвращенье,
Дай силы, боже, мне принять решенье!»
Он думал: «Нет надежды на успех,
Но где-то есть мудрец мудрее всех.
Своей беды ему открою суть
И лишь потом пущусь в нелегкий путь.
Чтобы с молитвой шейха благодатной .
Мне одолеть далекий путь обратный».
С глазами, воспаленными от слез,
Он к мудрецу пришел и произнес:
«Сюда пришед с другого края света,
Ищу я состраданья и совета!»
Промолвил шейх, что мудростью велик:
«Скажи, куда ты обращал свой лик?»
Гонец сказал: «Меня послал мой шах
Искать такое древо в сих краях,
Чей нас бессмертьем одаряет плод,
Но не нашел я, где оно растет?
Искал я древо это много лет,
И встречные смеялись мне вослед!»
Мудрец ответил: «Есть всему названье,
То, что ты ищешь, это древо знанья!
Ветвям его нет ни конца ни края.
Где это дерево растет, я знаю.
А ты себя заране — видит бог —
На неудачу в поисках обрек.
Ища, ты брал в расчет лишь очертанья,
Ты не вникал ни в суть, ни в содержанье.
Ты, сбившись с ног, бродил туда-сюда,
Но сладостного не вкусил плода.
То дерево рождает тьму деяний.
Бессмертье — капля из его даяний.
Оно единое на целый свет,
Хотя его названьям счету нет.
Так может некто, будучи единым,
Быть одному отцом, другому — сыном.
Быть для кого-то средоточьем благ,
А для другого злей, чем кровный враг.
Порою человек и сам не знает
Тех свойств своих, какими обладает.
Что имя? Лишь название предмета,
Подумай, что таит названье это?
„Где это древо?" — повторял ты, плача,
Но лишь к постигшим смысл спешит удача.
Что облик чей-то иль чего-нибудь?
Коль ты мудрец, старайся вникнуть в суть.
Ничтожно все: и званье и прозванье,
Существенны лишь смысл и пониманье.
Порой причина бедствия иного
Различное истолкованье слова.
Непониманье сути сплошь и рядом
Враждой чревато или же разладом!»
...Значенье
