Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
вперед. Теперь нас разделяло только ведро со шваброй, но оно не могло помешать мне заметить элегантный изгиб ключицы под ее сарафаном или тонкий намек на ложбинку у основания лифа.
– Я хочу быть хорошим человеком, но еще больше хочу быть хорошей женщиной. Неужели нет никакого способа быть одновременно в полной мере женщиной и абсолютно хорошей?
Дерьмо. Этот разговор перешел от налогов к самым темным уголкам католической теологии.
– Конечно, есть, Поппи, в той степени, в какой любой может быть абсолютно хорошим, – ответил я. – Забудь сейчас о Еве и райских яблоках. Посмотри на себя так, как вижу тебя я – откровенно любимой дочерью Бога.
– Наверно, я не чувствую себя такой любимой.
– Посмотри на меня. – Она повиновалась. – Ты любима, – твердо заявил я. – Умная, привлекательная женщина, какой ты являешься, – каждая часть тебя, хорошая и плохая, любима. И, пожалуйста, не обращай на меня внимания, если я облажаюсь и заставлю тебя чувствовать себя по-другому, договорились?
Она фыркнула, услышав ругательство, а потом печально улыбнулась.
– Прости, – тихо произнесла она. – Я не хотела загонять тебя в угол.
– Ничего страшного. На самом деле это я должен извиниться.
Она отступила назад, как будто физически не решалась сказать мне то, что собиралась. Наконец она произнесла:
– Стерлинг звонил мне вчера вечером. Думаю… Наверное, я позволила себе заморочиться его звонком.
– Стерлинг звонил тебе? – спросил я, испытывая раздражение, которое значительно выходило за рамки профессионального беспокойства.
– Я не ответила на звонок, но он оставил голосовое сообщение. Мне стоило его удалить, но я не… – Она замолчала. – Он снова повторил все те вещи, которые говорил ранее… О том, какой женщиной я являюсь, где мое место. Он сказал, что снова приедет за мной.
– Стерлинг приедет за тобой? Так и сказал?
Она кивнула, и красная пелена ярости застлала мне взор.
Очевидно, Поппи это заметила, потому что засмеялась и накрыла рукой мою руку, в которой я с такой силой сжал черенок от швабры, что даже костяшки побелели.
– Расслабьтесь, святой отец. Он приедет сюда, попытается завлечь меня очередными историями о путешествиях и марочном вине, а я откажу ему. Снова.
«Снова… Значит, как в прошлый раз? Когда ты позволила ему довести себя до оргазма, а затем заставила уйти?»
– Мне это не нравится, – признался я и сказал это не как священник или друг, а как мужчина, отведавший ее вкус всего в одном лестничном пролете отсюда. – Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась.
Она по-прежнему улыбалась, но в зелено-карих глазах блеснули холодные льдинки. И я внезапно осознал, каким эффективным оружием она могла бы стать в зале заседаний или в качестве правой руки сенатора.
– Серьезно? Я думаю, что тебя совершенно не касается, встречусь я с ним или нет.
– Он опасен, Поппи.
– Да ты его даже не знаешь, – возразила она, убирая руку с моей.
– Но я знаю, каким опасным может быть мужчина, когда он желает женщину, которую не может иметь.
– Как ты? – бросила она. Ее слова безжалостно, но абсолютно точно попали в цель, и я едва удержался, чтобы не отшатнуться.
Тяжесть подтекста в ее словах обрушилась на нас, как прогнивший потолок: Поппи и Стерлинг – да. Но Поппи и я, пастырь моего детства и Лиззи.
Мужчины, желающие того, чего им не следует желать, – история моей жизни.
Не сказав больше ни слова, Поппи развернулась и ушла, ее босоножки на ремешках застучали по лестнице. Я заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и попытаться понять, что, черт возьми, сейчас произошло.
IX
«Тук».
«Тук».
Тишина.
«Тук-тук-тук».
– Прекратите, – сонно пробормотал я, скатываясь медленно с кровати. – Иду я, да иду уже. – «Тук-тук. Бабах».
Со сна я был слегка дезориентирован, оглушительный раскат грома и предшествовавшая ему вспышка молнии только ухудшили ситуацию, и я наткнулся бедром на острый угол стола. Выругавшись, вслепую потянулся за футболкой (на мне были только свободные спортивные штаны) и ощупью пробрался по коридору в гостиную, ко входной двери. Смахнув остатки сна, я осознал, что кто-то действительно стоит у двери в три часа ночи, и это был либо полицейский, пришедший сказать мне, что Райан в итоге врезался на своей машине в дерево, пока набирал СМС на телефоне, либо один из прихожан, находясь при смерти, нуждался в последнем обряде. Какой бы ни была причина, пришедший явно принес плохие новости, и я приготовился к трагедии, открывая дверь, при этом неловко пытаясь натянуть через голову футболку.
На пороге стояла Поппи, промокшая до нитки, с бутылкой скотча в руках.
Я моргнул как идиот. Во-первых, после нашей ссоры сегодня утром самое последнее, что я ожидал, – это увидеть Поппи посреди ночи на пороге моего дома с дарами. Во-вторых, насколько я мог судить, на ней была пижама: коротенькие шорты и тонкая футболка с изображением «Ходячих мертвецов». На ней не было бюстгальтера, из-за дождя тонкая футболка стала практически прозрачной, ее соски под тканью потемнели и затвердели, и, как только это заметил, я не смог думать ни о чем, кроме этих мокрых холмиков, вероятно, покрытых мурашками, и как эта прохладная плоть ощущалась бы под моим горячим языком.
А потом я очнулся и несколько долгих минут боролся между двумя желаниями: закрыть перед ее носом дверь и оставить под дождем или поставить на колени и трахнуть ее рот.
«Юношеских же похотей убегай, – читали мы сегодня вечером на занятиях по изучению Библии. – Стремись к праведности». Мне стоило закрыть дверь и вернуться в постель. Но потом Поппи задрожала, и я не смог это сделать, поскольку моя врожденная вежливость и уважение к людям дали о себе знать. Я обнаружил, что отступаю назад и жестом приглашаю ее войти.
«Стремись к праведности», – сказал автор послания к Тимофею. Но должна ли эта праведность иметь с собой бутылку виски Macallan 12? Потому что именно она и была в руках у Поппи.
– Я не могла уснуть, – произнесла она, войдя в гостиную и повернувшись ко мне лицом.
Я закрыл дверь.
– Я так и понял. – Мой голос звучал хрипло со сна и из-за совершенно не невинных мыслей, которые лезли мне в голову. Как и следовало ожидать, член начал набухать. Несмотря на все, что между нами произошло, я еще не видел ее обнаженной груди, и сейчас, под этой мокрой футболкой, она казалась мне самым соблазнительным зрелищем.
Проклятье. Я не имел в виду «еще». Я хотел сказать «никогда». Мне никогда не увидеть ее груди. «Смирись с этим», – мысленно отчитал я член, который отказывался подчиниться и вместо этого продолжал вызывать в памяти болезненно-яркие воспоминания о том, какой божественной была грудь, когда я сжимал ее, наклонив Поппи над церковным пианино.
Она опустила взгляд на мои бедра, и я понял, что спортивные штаны совершенно не скрывают моих помыслов. Откашлявшись, я отвернулся от нее в сторону кухни.
– Не знал, что тебе нравятся «Ходячие мертвецы», – небрежно бросил я, щелкая выключателем. Бледно-желтый свет полился от люстры послевоенного периода, отбрасывая угловатые тени в гостиную.
– Это мой любимый сериал, – ответила Поппи. – Но не знаю, чему ты удивляешься. Мы едва знаем друг друга, и большинство наших разговоров касалось моих самых сокровенных секретов, а не того, что у меня в планах на Netflix.
Поппи подошла ко мне и протянула бутылку скотча. Я взял ее и направился на кухню за стаканами, стараясь придумать хоть какой-нибудь ответ, но в голову абсолютно ничего не приходило.
– Это искупительная жертва, – сказала она, кивая на бутылку Macallan. – Я не могла уснуть и хотела извиниться за нашу сегодняшнюю ссору. Подумала, что, может быть, скотч… – Поппи расстроенно вздохнула, и впервые мой не до конца проснувшийся мозг осознал, что она нервничает. – Мне очень жаль, что я разбудила тебя, – тихо произнесла она. – Я лучше пойду.
– Не надо, – не задумываясь сказал я, слова слетели с губ раньше, чем я мог сообразить, что говорю. Приятный румянец разлился по ее щекам, окончательно разбудив мой заторможенный мозг. – Иди в гостиную, – велел я. – Включи газовый камин и сядь у очага. Жди меня.
Она беспрекословно подчинилась, и этот простой акт послушания пробудил во мне прежнего меня, того, который
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
