центов. Затем их осталось восемнадцать, потому что я позвонил в «Пайндоун-госпиталь». Состояние Говарда Веймана, ответили мне, было хорошим. Это была единственная справка, какую мне удалось получить, за исключением времени приема посетителей. Больных можно было посещать каждый день с двух до четырех часов. Адреса Риты они мне не сообщили. И тем не менее два телефонных звонка, которые я сделал среди ночи, дали мне гораздо больше, чем я ожидал.
Я решил дождаться дня и пойти напролом. Я мог встретиться с Ритой самое позднее во второй половине дня, в часы приема посетителей. Если она приехала в этот город только из-за отца, она ходит навещать его в больницу каждый день.
Я снял комнату в плохонькой гостинице напротив вокзала и лег спать, предварительно попросив, чтобы меня разбудили в десять часов.
На следующее утро после завтрака я отправился в редакцию местной газеты и добыл там воскресный утренний номер. Я подробно его просмотрел и наконец наткнулся на то, что искал. Это было простое сообщение в колонке местных новостей:
ПОПАЛ ПОД ГРУЗОВИК
Говард Вейман, 53 лет, проживающий в доме 430 В по Эймори-стрит, получил серьезные ранения в восемь часов вечера в пятницу, Вейман, сбитый мебельным фургоном на пересечении Эймори-стрит и Блэйн-стрит, был немедленно доставлен в больницу «Скорой помощи». Шофер грузовика пока не найден.
Я взял такси и направился по адресу 430 В, Эймори-стрит. Этот дом оказался трехэтажным кирпичным зданием, занятым дешевыми меблированными комнатами. На одном из окон первого этажа красовалось объявление: «Свободных мест нет».
Входная дверь не была закрыта; я вошел в коридор. По моим прикидкам он должен был привести меня в комнату, на окне которой помещено объявление. Женщина, облик которой вполне соответствовал окружающей обстановке, открыла мне дверь. Я снял шляпу и сказал:
– Мне стало известно, что мистер Вейман находится в больнице. Не могли бы вы мне сказать, как он себя чувствует?
– Насколько я знаю, довольно погано. Какое-то время он находился между жизнью и смертью, но, думаю, он выкарабкается. Им было сказано, что он вернется, но никто не может сказать когда.
– Кому это «им»? – спросил я.
– Ну, тем, с которыми он работает в строительной компании. Ведь вы же пришли от них?
– Нет, я один из его друзей.
Она не могла в это поверить и долго буравила меня злыми глазками.
– Сдается мне, что вы все врете, – сказала она. Я улыбнулся.
– Точнее сказать, я друг его дочери Риты. Тут она мне поверила и кивнула.
– Она здесь была. В прошлое воскресенье. Заплатила за комнату вперед и велела оставить ее за Вейманом. Хорошая девушка.
Холодок в наших отношениях с хозяйкой был преодолен. Я уже чувствовал себя почти членом семьи. Она открыла дверь и отошла в сторону.
– Можете войти!
Я вошел в тесную комнатенку и увидел неубранную постель, раковину, заполненную грязной посудой, и стол, покрытый простой клеенкой. Хозяйка проковыляла вслед за мной и села на стул около окна. Я взял стул, стоявший около двери. Шляпа мне мешала, и я уже было собрался бросить ее на кровать, но вовремя удержался. Пришлось положить ее на колени.
– Мне хотелось бы, чтобы вы мне дали здешний адрес Риты, – сказал я.
Она опять недоверчиво взглянула на меня:
– Вы же сказали, что вы один из ее друзей.
– Так оно и есть. Я приехал с ярмарки. Она вам сказала, что работает на ярмарке?
Хозяйка молчала. Тогда я добавил:
– Ее срочно вызвали сюда телеграммой, когда с Веиманом произошел несчастный случай. Она даже не знала, где ей придется остановиться. Я приехал в Индианаполис по делам. Мне нужно с ней повидаться, и я подумал, что смогу узнать ее адрес только через ее отца.
– Ничем не могу помочь. Она не сказала, где будет жить. Правда, она что-то говорила про гостиницу, значит, ищите там. Думаю, вы сможете встретиться с ней в «Пайнлоун-госпитале». Она отвезла своего старика туда.
– Великолепно. Большое спасибо.
Я почувствовал, что больше ничего здесь не добьюсь, и поспешил уйти.
Вернувшись в холл своего отеля, я просмотрел список всех городских гостиниц, зарегистрированных в телефонном справочнике. Их было изрядное количество, но тем не менее я начал методично их обзванивать. Время приближалось к полудню. Скоро можно сделать визит в госпиталь.
Я приехал туда без четверти два.
«Пайнлоун» оказался великолепной больницей. Однако было не совсем понятно, почему ей дали такое название6.
На лужайке не было никаких елок, потому что и лужайки-то не было. Это было трехэтажное здание с окнами на улицу.
Прислонившись к дереву напротив больницы, я начал наблюдение. Я решил ждать Риту до трех часов.
«Если она не явится до этого времени, выдам себя за знакомого, интересующегося здоровьем Веймана, и попытаюсь добыть ее адрес в бюро госпиталя, – решил я. – Хватит звонить по телефону, надо действовать напролом».
Но мне не пришлось долго ждать. Часы показывали десять минут третьего, когда у входа остановилось такси. Это была Рита. Я перешел улицу, пока она расплачивалась с шофером.
– Привет, Рита, – сказал я, и она обернулась.
Она явно очень удивилась, но предпочла сделать вид, что ничего особенного не произошло.
– Привет, Эд, – ответила она таким непринужденным тоном, как будто у нас было назначено свидание.
– Как дела у твоего отца? – спросил я.
– Не очень хорошо, Эдди. У него внутренние повреждения и в придачу сотрясение мозга, Они не сразу это определили. Его прооперировали еще вчера. Они полагают, что операция прошла удачно, но полной уверенности пока нет. Не знаю, смогу ли я увидеть его сегодня. Ведь после опера-пни прошло очень мало времени.
– Рита, я так огорчен…
– Пойдем, Эдди! Посмотрим, что там происходит.
Мы поднялись по ступенькам и вошли в холл. Я ждал, пока она разговаривала с медсестрой через окошко. Через некоторое время она вернулась ко мне.
– Ему лучше, но он сейчас спит. Доктор сказал, что следует отложить все посещения до завтра. Пойдем!
И она взяла меня за руку.
– Разумеется! Зачем торопиться? – сказал я.
– Такси стоит у входа. Я предупредила шофера, что, возможно, не смогу увидеть отца, он согласился подождать.
Действительно, такси стояло у входа. Когда машина двинулась к городу, я обнял Риту одной рукой. Она крепко прижалась ко мне и спросила:
– Зачем ты сюда приехал, Эдди?
– Ты сама знаешь зачем.
– Да, думаю, что знаю. Но тебе не следовало этого делать. Тем хуже для тебя, Эдди.
Я усмехнулся.
– Я не слышал
