от тебя более приятных слов, Рита. Ругай меня, мне это нравится.
Потом я обнял ее еще крепче и спросил:
– Ты любишь меня хоть немножко, Рита?
– Что такое любовь?
– То, что я сейчас чувствую.
Она отодвинулась и посмотрела мне в глаза:
– Мне кажется, ты просто чувствуешь зуд в одном месте.
– И это тоже. Но эти две вещи всегда идут рядом. И когда они обрушиваются на человека, он чувствует себя очень несчастным.
– Я тоже была несчастна, Эдди. Но мне нужна не любовь, а деньги. Целая куча денег. Мне нужен миллион долларов. У тебя его нет и никогда не будет. Ты для этого слишком хороший парень.
Я рассмеялся:
– А разве хороший парень не может добыть себе миллион?
Она приняла эти слова всерьез.
– Может, и найдется хороший парень, который в состоянии это сделать, но только не ты, Эдди. Скажи честно, ты можешь представить себя миллионером?
– Нет, – откровенно признался я. – Думаю, ты права, мне никогда этого не добиться. А ты-то что будешь делать с миллионом, если он у тебя появится?
– Что я буду делать? – Тут она расхохоталась. – У меня будет свой дом, шикарная одежда, драгоценности, меха…
– А в этом доме найдется местечко для меня?
– Моему мужу это не понравится. Но я смогу найти тебе квартирку на стороне и платить за нее. И тогда два-три раза в неделю…
– Восемь раз в неделю, – сказал я. – Каждый день и дважды в воскресенье.
– Если мой муж мне это позволит. Ведь ты же не думаешь, что я говорю серьезно, Эдди?
– Если ты говоришь серьезно, то лучше замолчи.
– Тогда заставь меня замолчать!
Именно это я и сделал: я заставил ее замолчать и прочувствовал этот поцелуй всеми клеточками своего тела. Раньше со мной ничего подобного не происходило. У меня кружилась голова, когда мы наконец оторвались друг от друга. В этот момент такси остановилось у подъезда отеля.
Мы пересекли холл и направились в гриль-бар. Когда мы сели за столик, Рита спросила:
– Ты голоден, Эдди?
– Да, но не в смысле еды!
– Замолчи, пожалуйста, официантка может услышать. А я хочу есть: сегодня я не успела даже позавтракать.
Она заказала себе жаркое с гарниром, а мне кофе я кусок пирога. Когда официантка отошла от нашего столика, Рита нахмурилась и спросила:
– Зачем ты приходил смотреть «живые картины»?
– Я знаю, что не должен был этого делать. Но я немного выпил и потерял контроль. Хоги сказал, что у тебя свидание с каким-то типом – я не мог этого допустить. Мне было наплевать на то, что обо мне подумают, – я должен был тебя увидеть! А теперь можешь оторвать мне голову – я вполне этого заслуживают
– Ладно, Эдди, забудем! Но никогда больше не делай этого, вернусь я туда или нет. – Тут она улыбнулась. – Особенно когда там находится Эстелла. Ты ей очень нравишься, Эдди. Она уже пыталась тебя подцепить?
– Нет.
– Ну так попытается.
– Ты вернешься на ярмарку, Рита?
– Я сама еще не знаю. Мне не очень-то нравятся эти «живые картины».
– Мне тоже. То есть я хочу сказать, что мне не нравится, что ты там работаешь. А ты не можешь заняться на ярмарке чем-нибудь другим?
– Чем? Демонстрировать танец живота?
– Черт возьми, ты же знаешь, что я имею в виду!
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Но тебе придется к этому привыкнуть. Природа создала меня актрисой, танцовщицей или еще чем-то в этом роде. Прекрасное тело и мало мозгов.
– Сколько будет дважды два?
– Пять. Вот видишь, какая я, Эдди!
– Ну хорошо, я не буду больше об этом говорить. Официантка вернулась с нашими заказами. Пока Рита ела, я пил кофе и рассматривал ее. Она была прекрасна, даже когда жевала. В тот момент я чувствовал себя самым везучим человеком на свете. Я только немного боялся спугнуть удачу, откровенно смакуя свое счастье. Я не промолвил ни слова, пока она не кончила есть. И тогда я спросил:
– А что теперь, Рита?
– А теперь мы едем на вокзал. Ты должен вернуться.
– Я должен вернуться? Но ведь я только что приехал! Я хотел бы остаться до тех пор, пока не выяснится, что твой отец пошел на поправку. Как только он будет вне опасности, мы вернемся вместе.
– Нет, Эдди. Цужно, чтобы ты уехал сегодня же. Немедленно. Мне самой хотелось бы, чтобы ты остался, но это невозможно. Может быть, пана сейчас умирает. Будет неприлично, если ты останешься.
– Но мы будем хорошо себя вести!
– Мы не сможем. Огонь и порох не могут вести себя хорошо, когда они вместе.
Я прекрасно знал, что она права, но продолжал протестовать. Она наклонилась через столп приложила палец к моим губам.
– Будь умницей и уезжай, Эдди. Если ты так сделаешь, я обещаю тебе вернуться на ярмарку. Как только смогу. И тогда все будет хорошо.
Я снял палец с моих губ и поцеловал ее теплую ладонь.
– Согласен.
Мы поехали на вокзал. Поезд на Саут-Бенд отправлялся через несколько минут.
При выходе на перрон я ее поцеловал. Это был наш третий и лучший поцелуй. Ее руки лежали на моих плечах, когда она чуть отстранилась и сказала:
– Иди к черту, Эдди! Неужели ты действительно стоишь миллиона долларов?
– Я попытаюсь его добыть.
– Это было бы прекрасно. До свидания, Эдди…
От волнения я забыл стереть с губ ее помаду. Я заметил это, только когда увидел свое отражение в зеркале умывальной комнаты. Я туда направился, чтобы привести себя в порядок перед тем, как сойти с поезда в Саут-Бенде. На моем лице, измазанном помадой, играла глупая тщеславная улыбка. Наконец до меня дошло, в каком виде я ехал всю дорогу.
Глава 6
В воскресенье вечером, когда толпа схлынула, мы снялись с места.
В четыре часа утра мы уже были в дороге, а к началу дня прибыли в Форт Вэйн. Во время небольших перегонов мы с дядей Эмом предпочитали оставаться в фургоне.
Открытие ярмарки предполагалось ближе к вечеру, но мы заранее выгрузили свои вещи из фургона, надеясь немного поспать. Солнце уже стояло в зените, когда мы в полном изнеможении повалились на кушетки.
Вечером в понедельник дела шли превосходно. И тем не менее именно в этот вечер произошло второе убийство, если оно могло считаться таковым. Ведь речь шла не о человеческом существе. Жертвой была Сьюзи – шимпанзе Хоги.
Ярмарка закрывалась в полночь. А в
