не приближалась. После того случая на Анграпе недолюбливала реки. Прошлым летом мы с Настей и парочкой её подруг поехали на базу отдыха под Черняховском сплавляться на байдарках, и Настя с подругами действительно сплавлялась, а я барахталась, переворачивала байдарку и так наглоталась воды, что теперь предпочитала держаться от реки подальше. Лишь прогулялась по пляжу и отметила его сходство с тем, что был отпечатан на открытке «я таджика»: над противоположным берегом нависали горные кручи, а русло изгибалось. Впрочем, изгиб русла на открытке едва угадывался.
Нам ещё предстояло получше изучить меандр, ну а пока я устроилась на полотенце и достала «Код Ореста» Марии Энгстранд – вторую из двух книг, которые Гаммер привёз в Болгарию специально для меня. Первую, продолжение «Охотников за сокровищами» Паттерсона, я проглотила ещё в Созополе. Гаммер постепенно добивался своего, и я уже не слишком придиралась ко всем этим книжным приключениям. Сказалось и то, что я привыкла к приключениям настоящим, вынуждавшим нас носиться за сундуком Смирнова, хотя до семьи Киддов нам было далеко.
В Созополе я открыла «Охотников» – и сразу увидела, как они плывут на маленькой подводной лодке в поиске испанских галеонов «из потерянной флотилии Кордобы 1605 года». Бандиты опередили Киддов на другой, куда более внушительной подлодке и грозились их уничтожить, но тут подоспели катера ЦРУ, и обошлось без уничтожений. Да уж, весело. Всё как в первой части, только без примирительной переклички «Мы классные, правда?» – то ли переводчик одумался, то ли сам автор позабыл об этих словах.
Дальше в «Охотниках» началась страшная круговерть. Пухлая девочка Шторм, которая в первой книге вертела нунчаками, теперь криком отпугивала диких бегемотов, а сухопутные африканские пираты с автоматами и реактивными гранатомётами, увидев разбросанные пироги́, прекращали погоню за Киддами и останавливались перекусить. «Куда там золоту! Мы, Кидды, умеем выбирать сладкое – никто не устоит». А ещё у пиратов был профсоюз, и они имели право прекратить погоню в особо дождливые дни.
Папа главных героев пропал во время тропического шторма, их маму похитили пираты с Кипра, и я всё ждала, что Кидды отыщут родителей, но книга неожиданно закончилась, и в финале было сказано, что приключения Киддов продолжатся, когда они отправятся в Китай. Я подумала, что не слишком расстроюсь, если Гаммер подсунет мне и третью часть «Охотников», но залезла в интернет и ужаснулась тому, что частей вышло семь, правда, на русский следующие пять никто не перевёл.
Я тогда для приличия поворчала на Гаммера с его Паттерсоном, придралась к парочке совсем уж нелепых деталей и открыла Энгстранд. Закончить «Код Ореста» в Созополе не успела и решила прочитать заключительные главы в Маджарове. Придираться к «Коду» не собиралась, однако на последней странице заподозрила неладное. Когда Гаммер вышел из реки, заставила его разжевать мне суть многоалфавитного шифра и самостоятельно вскрыла финальную шифровку из книги. Выяснила, что в переводе там всё неправильно и в действительности получается не «Фидес сцентия», а полная белиберда. Гаммер поначалу не поверил. Потом убедился в моей правоте. Пожав плечами, сказал, что переводчику было сложно, ведь тут из одной шифровки при использовании трёх разных ключей должны получиться три разных послания, и непонятно, как сама автор в оригинале справилась с подобной задачей.
– Думаешь, справилась?
– Ну… справилась, наверное.
Гаммер добавил, что лучше бы Смирнов спрятал координаты сокровищ за такими шифровками, как в «Коде Ореста», или за ребусами, как в «Библиотеке мистера Лимончелло». Справиться с ними было бы проще, чем со всеми этими железными порошками, банками из-под птичьего корма и чернильными пятнами в «Оцеоле».
– Кстати, у «Кода Ореста» выйдет продолжение, – улыбнулся Гаммер.
Меня возмутило, что авторы приключенческих романов никак не ограничатся одной самостоятельной книгой – вечно их тянет написать дилогию или целую тетралогию, – и Гаммер, устав от моего занудства, опять убежал купаться. Между тем Глеб и Настя безмятежно лежали под ослабевшим к вечеру солнцем. Я поглядывала в их сторону. Гадала, чем закончился разговор Глеба с Татьяной Николаевной.
Обхватив ноги и положив голову на колени, немножко понаблюдала, как Гаммер с Вихрой и Богданчиком плещутся на мелководье. Гаммер, судя по всему, грозился переплыть Арду, даже крутил руками в воздухе, словно показывал, как именно это сделает. Вихра в ответ осыпа́ла его брызгами, а Богданчик, вдохновлённый Гаммером, бросался вперёд – отплывал на пару метров, но, почувствовав, что его сносит течением, возвращался к Вихре и дурачился возле неё. Я бы присоединилась к ним, но мочить купальник не захотела и пошла к Насте.
Села на краешек полотенца и приготовилась рассказать Насте о реакции Гаммера на мои придирки к «Коду Ореста», но так и застыла с приоткрытым ртом. Не вымолвила ни словечка.
Уставилась на противоположный берег.
Наклонила голову. Привстала. Вытянулась на цыпочках. Вновь опустилась на полотенце. Наконец, позволила ликованию охватить меня и, не глядя, вцепилась Насте в руку.
– Ты чего? – Настя попробовала отдёрнуть руку, но я держала крепко. – Эй!
– Смотри, – выдохнула я.
– Куда?
– Туда!
За последние пару месяцев я в деталях запомнила изображение этого меандра на картах. Приехав в Маджарово, несколько раз оказывалась неподалёку и обсуждала с Вихрой, какой он необычный и красивый. Пролистала десятки фотографий меандра в интернете, а сегодня сама сфотографировала его от дороги. Провела больше часа здесь, на пляже. И только сейчас, очутившись в нужном месте, увидев левый берег с нужного ракурса, узнала вид, запечатлённый на открытке «я таджика»!
Слишком многое изменилось за сто лет. И дело не в пропавших зонтиках. Зонтики не влияли на пейзаж. Нет, тут сам хребет Кован Кая, нависавший над противоположным берегом, стал другим. Его вершины на открытке казались более высокими, склоны – более отвесными. На карточке «я таджика» под ним росли пышные деревья и даже не удавалось разобрать, идёт ли там дорога. К нашим дням Кован Кая осы́пался, измельчал. Деревья в его основании поредели.
Ослабив хватку и позволив Насте вырваться, я сбегала к своим вещам за смартфоном. Открыла отсканированную карточку. Вернулась и попробовала сопоставить пейзаж на её лицевой стороне с пейзажем, который видела вживую. К восторгу примешалось сомнение. Может, противоположный берег и не тот… Похож, конечно – до чёртиков похож! – но иной. Полноценно сопоставить виды мешала растительность, достигавшая разрозненных пиков Кован Кая, да и сам горный массив был до того пёстрый, изорванный, словно его искусственно слепили из множества отдельных скал, – поди тут разбери.
На карточке «я таджика» пляж покрывали крупные камни, у нас же под ногами лежала обычная галька, на мелководье вовсе стелился песочек, а участки крупных камней попадались только за нашими спинами, ближе к лесу. Ещё на открыточном пляже было больше кустиков, да и русло Арды на открытке казалось более широким. Несостыковок набралось предостаточно, и всё же я сказала себе, что нашла нужный пляж. Поверила, что снимок для Общества болгарского Красного Креста неизвестный фотограф сделал с того места, где Настя и Глеб расстелили свои полотенца. Ну или с места поближе к лесу. Плюс-минус пять метров. Или десять. Не всё ли равно?! Главное, что фотограф стоял где-то совсем рядом, а значит, мы пришли по назначению!
Я отдала смартфон Насте, чтобы они с Глебом сравнили пейзажи, а сама задумалась, как поступить дальше. Прийти на пляж с лопатами? Но вряд ли Смирнов спрятал сундук здесь. Было бы логичнее спрятать его в лесу на подъезде к пляжу. Эх, нам бы металлоискатель – мы бы спокойно прошлись по всему меандру. Хотя, если Гаммер прав и в сундуке нас ждут бумаги на предъявителя, металлоискатель не поможет. Сундук-то деревянный, не запищит. А ещё он с бумагами сгниёт под галькой – и кому предъявлять такую гниль?
Гаммер увидел, что мы оживились, и примчался узнать, в чём дело. Мне бы подороже продать своё открытие. С хитрой улыбкой завалить Гаммера кучей наводящих вопросов, попросить его хорошенько оглядеться и подождать, пока он, взволнованный, начнёт изнывать от нетерпения, но я без лишних слов кивнула в сторону левого берега и, забрав у Насти смартфон, ткнула пальцем в экран – удовлетворилась вспыхнувшим в глазах Гаммера восторгом узнавания. Глеб, кстати, тоже выглядел возбуждённым. Нацепив очки, вертел головой не хуже Гаммера с Настей и чуть ли не впервые за дни, проведённые в Болгарии, напомнил себя прежнего, каким он был в заливинском доме маячника.
Из-за паранойи Гаммера я прятала карточку «я
