и красивой коже. – Ну правда, Калаг, ты бы предпочёл, чтобы меня изуродовал ядовитый газ какого-то жалкого зелёныша? Это красивое тело…
- В таком виде – полное уродство, - фыркнул вирм.
- Тебе не нравится кольцо? – мило надула губки воительница, подняв украшение повыше, показывая, будто на выставке. Серебро поблескивало в свете огня.
Губы дракона изогнулись в оскале.
- Ну хорошо, - драконоборец пожала плечами.
И она сбросила перстень; бард со смесью ужаса и благоговения наблюдал, как её тело ломается и растёт, а кожа отваливается, освобождая кроваво-красную чешую и тёмно-синие крылья. Голова удлинилась, а ослепительно-белые зубы превратились в клыки. За один удар сердца Рила приобрела размер и форму другого дракона. Красные чешуйки поблескивали в магическом свете.
- На вершине золотой башни, глазами горящими, - Алин понял, что поёт себе под нос.
Его разум полетел куда-то вдаль. Когда он растянулся и щёлкнул, бард смутно осознал, что утратил нечто важное.
- Я тут кое-что подумала насчёт возраста, - прорычала Рила. – В будущем нам нужно притворяться эльфами… чтобы не казаться слишком молодыми.
- Нам? – переспросил Калаг.
- Ну да, - кивнула Рила, протянув на кончике когтя крохотное серебряное кольцо другому дракону. – Мне надоело быть охотником, пора побыть добычей. Я нашла тебя, теперь твоя очередь.
Дракон посмотрел на украшение и спросил:
- Зачем ты делаешь это? Искатели приключений? Почему?
- Мне нравится их обманывать, - прогремела дракониха, как будто веселясь. – К тому же я привела тебе мясо. Чего жалуешься?
- Иногда мне кажется, ты их недолюбливаешь.
- Я недолюбливаю всё на свете! – вскинулась Рила.
- Острая смерть в ладони, чья страсть не знает имени, - пел Алин, ощущая, как здравомыслие покидает его.
Он боролся с желанием бессвязно бормотать, но не из-за страха быть услышанным могучими зверями, а только потому, что это прервало бы песнь.
- Значит, ты не будешь возражать, если я перекушу прячущимся наверху бардиком? – предположил Калаг.
- Вообще-то буду, - разубедила его Рила.
Калаг бросил на неё взгляд, полный того, что можно было бы назвать драконьей ревностью; если бы Алин сохранил рассудок, он бы съёжился от ужаса – а так лишь усмехнулся.
Рила выдержала взгляд и продолжила:
- Я предлагаю новую игру – такую, где мы с тобой охотники, он - жертва, и у него есть фора.
Уши Алина дёрнулись, а по спине разлилась волна ужаса. Но его растрескавшийся разум даже не понял угрозы. Нет, он был слишком занят, подыскивая слова под искажённую безумием музыку.
- Проявление милости? От тебя, Рилатар? – улыбнулся её партнёр. – Что ж, замечательно. А фора большая?
- Думаю, пяти лет вполне достаточно, - ответила она. – Драконы живут долго; для нас это лишь мимолётный летний день, для него же – целая вечность страха.
- Должно быть, это очень особенный бардик, заслужить такое обращение…
Рила фыркнула, запустив сгусток пламени, который расплавил сталактит.
- Если так хочешь знать, - объяснила дракониха, - это потому, что он сочиняет красивую балладу. Так у него будет время её закончить.
- И правит всем миром королева охотничьих игр! – пел обезумевший бард, с улыбкой поднимаясь на ноги.
Затем раздался самый страшный из звуков, который он когда-либо слышал – и который будет слышать всегда, убегая – рокочущий, грохочущий, мрачный и насмешливый.
Драконий хохот.
ДОРОГА ДОМОЙ
Харли Стро
21го Марпенота, Год Щита (1367 ЛД)
- Никчёмная шайка головорезов, разбойников и жулья, - плюнул дворф, забравшись на обшарпанный дубовый стол. Его жёсткий взгляд изучал измученные войной лица посетителей таверны. – Кто из вас утоляет жажду кровью, а голод – битвой? Кто, во имя сущего Морадина, почти не боится смерти?
- Банда Химер! – триумфально проревел он, отвечая самому себе. – Самые удалые шельмецы, когда-либо игравшие в кости с Богами Войны!
Зал взорвался криками, сбившими пыль с потолка. В воздух взметнулись кувшины, а обнажённые клинки заблестели в дымном свете масляных ламп. Уже три недели Банда Химер обреталась в гостинице «Семь Сребреников», запугав местных до такой степени, что никто больше не осмеливался заходить в двойные двери заведения. Нанятые охранять сембийскую станцию и тридцать километров Рассветного пути наёмники принесли больше вреда, чем любые из разбойников на памяти жителей.
- Присоединяйся к нам, уроженка драконьего племени! – Томбли ткнул мозолистым пальцем в длинноногую варварку, сидящую у открытого окна. – Или женщины с Севера такие же холодные, как и тамошние зимы?
Укутанная в выдубленные меха и промасленную накидку из кожи тюленя, Саския оставалась неподвластна морозному воздуху, заставившему её товарищей сгрудиться у потрескивающего камина. Со своей бледной кожей и хрустально-голубыми глазами она и сама могла бы показаться искусно вырезанной изо льда – если бы не её волосы цвета вороного крыла, доходившие до середины спины. Единственный её спутник – меч в зарубках – покоился на плече. Она оглядела толстопузую компанию с красными от выпивки носами.
- Придержите свои тосты, - сказала она. – Я пью только с воинами.
- Если уж прижимистые лорды Сембии решили платить нашей банде за то, чтобы мы присматривали за крысиными сворами их крепостных, то, я вам скажу, пускай платят! – Томбли спрыгнул со своего пьедестала. – Мы заслужили наше жалованье, и ни одна Химера при этом не пала.
- Это бездействие убивает нас.
Дворф слегка вытащил из ножен на поясе украшенный драгоценными камнями кинжал, символ его присяги Аббатору, дворфскому богу жадности и алчности.
- Как капитан этой группы, я приказываю тебе выпить.
Варварка обхватила руками свой меч-бастард и надвинула капюшон накидки пониже на лицо.
Зарычав, Томбли вытащил из огня полено, затем, широко распахнув ногой дверь таверны, швырнул его в темноту. Вращаясь, оно со всполохом упало посреди дороги.
Капитан с грохотом поставил на стол перед Саскией флягу, потребовав:
- Пей или дерись.
Ледяной порыв пронёсся через комнату; глаза непокорной варварки сверкнули под краем капюшона. Гости заведения зашлись криками и свистом, когда она оттолкнула посудину.
Саския медленно поднялась и потянулась по-кошачьи; на её губах играла зловещая улыбка. Уже вовсю делались ставки, сальные монеты переходили из рук в руки. К тому времени, как варварка скинула накидку и закатала рукава, каждый воин, достаточно трезвый, чтобы держаться на ногах, вывалился наружу. Отложив
