останусь для Драгоша никчёмной шлюшкой. Никакие раскаянья не обелят его запятнанную гордость. Никакая верность не заставит ответить уважением. Никакое насилие не вынудит меня смириться с бесправием.
– Что-то недолго вы миловались.
Сжимаю кулаки, чувствуя, как к горлу подкатывает ком злобы замешанный на многолетней вражде. Утешает, что рассвет я встречу уже в доме Драгоша, скорее всего это наша с Зарой последняя встреча.
– Твоё какоё дело?
– Злишься, – утвердительно кивает сестра, проскальзывая мне за спину юркой непроницаемой тенью. Я на всякий случай отхожу подальше от острых клиньев декоративного ограждения, но Зара не повторяет попытку приблизиться, только смеется снисходительно, пружиной накручивая моё терпение. – Нервничаешь... и милый наш ходит мрачнее тучи. А учитывая, как долго вы проторчали в номере, и то, какие у вас кислые лица – голову даю на отсечение, что он так и не достиг, чего хотел. Что молчишь, Рада, я права? Наша скромница оказалась бревном в постели?
– Бревном или нет, я-то теперь всегда буду в его постели, – шепчу, дурея от истошного скрипа собственного терпения. Сама того не ведая, она ударила по самому больному. – Я буду делить с ним ночи. Не ты.
– Дура, – с неестественной визгливостью заливается Зара. – Ещё пару таких осечек и он перестанет ужинать дома, потом не придёт ночевать...
– Заткнись.
Её ехидный смех молнией сжигает изнутри. С каким-то пугающим, больным наслаждением зарываюсь пальцами в жёсткие волосы и, рывком припечатываю паршивку лицом о стену. Мною движет не ревность, откуда ей взяться? Скорее то безотчётный порыв выключить её как надоевший приёмник. Напряжение, накопленное за весь этот нелёгкий день, буквально искрит в поиске разрядки. А как сладко лязгнули Зарины зубы! Надеюсь, мелкая погань прикусила свой грязный язык. Руки так и чешутся добавить сверху, но я вовремя себя сдерживаю, так и убить не долго.
– Я два года ждала его, Рада. Ещё чуть-чуть тем более подожду, – шипит сестра болезненным выдохом.
Ага, прикончишь её, как же.
– Да когда ж ты заткнёшься? Отвали от нас, – хриплю как-то придушенно, будто это меня сейчас приложили и, отступив, брезгливо отряхиваю налипшие к пальцам волосы.
Не понимаю, что со мной творится. Нам с ней нечего делить и давно пора бы вырасти из детских разборок, но желание разбить её хорошенькое лицо только возрастает.
Почувствовав свободу, Зара исчезает за парадной дверью, а я обхватываю себя руками, глубоко дыша, не в силах унять непонятную злость. Да, победила. Зачем-то утвердила своё хлипкое право на парня, которого сама же и боюсь. А дальше что?
А дальше возвращаюсь в зал. Гости всё ещё толпятся у дарственного стола, "покупая" себе угощения. На моих глазах рюмка коньяка уходит за золотой браслет – родня Золотарёвых продолжает соревноваться в щедрости. Что правда, скупиться на покупки с дарственного стола действительно не принято, только таким образом можно одарить молодых.
После без особого интереса смотрю, как демонстрируют моё приданное: постельное бельё, пару полотенец, совсем немного золота. Всем прекрасно известно, что выкуп и приданное должно быть одной цены, иначе поведение мужа нечему будет ограничивать. В конкретном случае Драгош – мой абсолютный хозяин. Он спокойно может заявить, что купил меня и теперь вправе делать со своей собственностью всё, что душе угодно. Обратно в старую семью меня не примут, слишком внушителен выкуп, а слушать жалобы никто не станет, моё положение в обществе и так ниже некуда, слишком молода. Если рожу детей, то со мной понемногу начнут считаться, но реального уважения можно добиться, только вырастив сыновей. Жаль сегодняшний опыт безрадостно намекает, что я раньше умру на супружеском ложе, чем забеременею. Умирать мне не охота. Впрочем, беременеть тоже.
Вскоре сложенное в коробки добро грузят в машину Драгомира. Коротко попрощавшись с родными, крепко обнимаю Дари, целую Соньку в пухлую щёчку. Уже в салоне, оставшись наедине с мужем, вижу перед собой протянутую ладонь и несмело поднимаю взгляд на его серьезное лицо.
– Из дома без моего личного разрешения не выходить. Нарушишь, спущу с цепи собак, тогда и о прогулке во дворе можешь забыть, – увы, по сухому тону не сказать, что это шутка. – Мобильный отдай. Общаться при мне будешь.
– У меня нет телефона. Разбила.
Драгош чему-то усмехается и, смерив меня внимательным взглядом, добавляет на полтона мягче:
– Сегодня спишь отдельно.
Глава 13
Зара
– Ну-ка стоять! Куда это ты одна намылилась? – мама как всегда не вовремя перехватывает меня у ворот. Чего ей в доме не сидится в такую непогоду? Только планы портит. – Либо сиди дома, либо дождись Дари. Мало нам с Радой было хлопот, и ты туда же?
– Нашла с кем сравнивать, – Огрызаюсь, механически трогая ссадину на левой скуле. Небольшая царапина щиплет и тешит одновременно. Если сестра сорвалась на собственной свадьбе, значит, мои слова достигли цели, не всё так гладко у молодых. – Я-то с головой дружу. Мы с Маринкой в ювелирный собрались, подарок выбирать к именинам её племянниц.
Именины двойняшек прошли недели три назад, но кто ж об этом вспомнит? Точно не мама. Вот как глаза сверкнули – братец Маринки завидный жених. Правда тот уже собрался свататься в доме по соседству, только этого пока никто не знает. Мне самой она только вчера по большому секрету растрепала.
– Ну, раз так, тогда конечно иди, – мать заботливо просовывает верхнюю пуговицу моей куртки в петлицу. Терпеть не могу наглухо застёгнутых вещей, но послушно позволяю и дальше себя кутать, незачем её сейчас драконить. Не ровен час, за мной увяжется, а там никакой Маринки нет и в помине. – И смотри, не делай глупостей. Будет и на твоей улице праздник.
Хмыкнув, молча, выхожу со двора. Последние слова можно смело проигнорировать. Сколько себя помню, мать всем обещает этот мега-праздник, но ни мне ни Дари его что-то не видать. Зато приблуда Рада, какую свадьбу вчера отыграла! А, главное, с кем...
Ненавижу. Как же я её ненавижу!
Ничего, я и сама устрою себе праздник.
Ветер воет не затихая, разгоняя по домам малышню и случайных зевак. Как тут спрячешь довольную улыбку, раз даже природа со мной заодно? Меньше глаз – меньше пересудов. Потому что если маме доложат, где я на самом деле была, то она с меня шкуру сдерёт.
Запыхавшаяся с покрасневшими щеками я постоянно озираюсь, ведь чем ближе цель,
