— Торан и Вальдис — на лечение, — командует Элор. — Халэнн, к тебе это тоже относится.
— Я сам, — отмахиваюсь я от посмотревшего на меня целителя менее потрёпанной рукой. — Заодно и переоденусь в чистое.
— Господин Элоранарр, — зовёт обгоревший Торан.
И я пользуюсь моментом — бросаюсь к появившемуся на вершине лестницы хозяину гостиницы, тянущему сумки с нашими вещами. Увидев моё стремительное приближение, тот ойкает и падает, съезжает по ступенькам вместе с вещами. Подхватив свою кожаную сумку, я ныряю в комнату у прилавка.
— Я всё сделаю сам! — рявкаю приказным тоном.
Тут ярко горит лампа. Это кабинет. Невзрачный, используемый под хранение мешков с пахучими специями и учётные книги кабинет. Одна из учётных книг лежит на столе, рядом перо и открытая чернильница — похоже, мы отвлекли хозяина от работы.
Надо двигаться быстрее, закончить обработку и маскировку раньше, чем Элор начнёт долбиться в дверь. У меня буквально пара минут!
Не с первого раза провернув проскальзывающий в замке ключ, бросаю сумку на стол и быстро стягиваю обе рубашки (верхнюю из обители и мою исподнюю), бросаю эти лохмотья к тускло полыхающему камину, сдираю с запястья остатки бинта. Бок и щёку жжёт всё сильнее. Кости жжёт. Я одна. Ненадолго. Но это расслабляет: волна искажения пробегает по телу, возвращая ему женский вид. Ладно, сейчас обратно всё верну, только с раной разберусь: бок мне пропахало знатно.
Выдёргиваю из сумки аптечку, распахиваю крышку. Среди склянок нахожу нейтрализатор вампирского яда и вытаскиваю пузырёк.
Что-то звонко падает и раскалывается об пол возле двери.
Я разворачиваюсь и первыми вижу осколки — от такой же замаскированной аптечки, как у меня. Затем сапоги на фоне открытой двери. Дрожащие красивые руки, из которых эта аптечка выпала. Обтянутую мокрой одеждой грудь. И, наконец, бледное лицо Элора. Он смотрит не на моё лицо, даже не на грудь — он смотрит на метку на руке с зажатым пузырьком противоядия.
Метку его избранной.
Глава 13
Элор смотрит на меня, и его волосы рыжеют… не может быть, чтобы он всё узнал вот так: почти нелепо, случайно. Дверь была заперта. Я же её запирала! Это кошмарный сон, бред из-за вампирского яда! Я же… я…
Не могу вдохнуть. Кажется, за спиной Элора двигаются люди, может, даже заглядывают сюда. Но не уверена: мир сузился до пространства между мной и Элором.
Он смотрит на меня.
Он видит.
Что мне делать?!
Что он сделает?
Бледный, с потемневшими глазами, Элор бросается ко мне. Отшатываясь, я врезаюсь в стол, аптечка с сумкой слетают с него, я покрываюсь чешуёй, пытаюсь отступить. Элор одной рукой обхватывает меня за плечи и, прижимая, другой рукой рывком подхватывает ноги под коленями.
Я у него на руках. Он пахнет раскалённым металлом. Голова кружится. От яда. Или от эмоций.
Вокруг нас вспыхивает, болезненно рычит золотое пламя. Рывок сквозь пространство — тряска — удар о мокрую землю, и нас опять поливает дождь. Крики встревоженных нашим появлением дозорных — и снова шипит золотое пламя, мечется, прогрызая пространство. Хватит Элору сил? Нет? Нас с Элором распластывает между мирами, тянет-тянет-тянет, и в этот момент моё сердце не бьётся.
Мы вываливаемся на пол с инкрустацией медных магических знаков. Магия вливается в тело, бурлит в крови. Эёран. Здесь легче дышать. Наш мир. Дежурившие по периметру зала гвардейцы, кажется, о чём-то говорили, а теперь во все глаза смотрят на нас. Магия с рокотом несётся по крови, и на волосах Элора вспыхивают огненные искры. Он пахнет опасностью, рычит. Рычит, сжимая меня за плечи.
И так же неистово рычит золотое пламя, унося нас отсюда.
Частью сознания я понимаю, что между появлением Элора в кабинете и этим мгновением от силы прошла пара минут, но они кажутся вечностью. И всю эту вечность я, прижатая к груди Элора, боюсь шелохнуться. Даже расцарапанный бок и щека почти не болят.
Пламя выплёвывает нас в спальню Элора. Сразу же вспыхивают магические светильники. Почему я не могу пошевелиться?
Элор рывком бросает меня на кровать, вздёргивает руки, и на запястьях щёлкают блокирующие магию наручники. На грудь осыпаются огненные искры, но не жгут. Пламя Аранских меня бережёт.
Элор отодвигается. Безумно глядя мне в лицо, сползает с кровати и пятится. Через три шага останавливается и закусывает ладонь, осматривает меня. Ноздри его трепещут, искры слетают с мгновенно просохших рыжих кудрей… Он выглядит страшно. Безумно.
Молчит.
Слышно его тяжёлое дыхание.
Бешеный стук моего сердца.
Я боюсь пошевелиться и нарушить эту болезненную тишину.
— Ты… — в рокочущем коктейле эмоций Элора трудно каждую различить, обозначить. — Ты… Халэнна изображала, или вы с братом по очереди мне служили? — Надломленный, сиплый голос.
Боль. Отчаяние. И страх.
А я не могу ответить. Не могу произнести вслух, что Халэнн умер. Но Элор смотрит, и его безумный взгляд требует ответа.
— Я… одна… — мой голос сиплый.
Женский.
Артефакт изменения голоса разрядился в Киндеоне.
Артефакты абсолютного щита, скорее всего, тоже. Держу его только сознанием.
— Я все эти годы одна, — шёпотом поясняю я.
Но так и не могу сказать, что Халэнн умер.
Этого просто не должно быть.
— Понятно, — хрипит Элор, на миг закусывает ладонь и снова хрипит: — Понятно… Иллюзия. Здесь тогда ты использовал-а иллюзию, у тебя доступ к охранным чарам. Но я же… Я же трогал и чувствовал! Ты… — Его глаза расширяются, и голос из растерянного становится ожесточённо-изумлённым. — Связь между нами уже установлена, и ты изменила мою память?! Заставила меня поверить, что я трогал член, и в то, что связи между нами пока нет? Ты меня зачаровала? Подкинула поддельные воспоминания?! Держишь под контролем?!
Я вжимаюсь в ажурную спинку:
— Нет, это просто… это…
Элор бросается ко мне, заполняя всё запахом раскалённого металла, я рефлекторно вскидываю ногу. Нос Элора с хрустом сминается, но он не обращает на это внимания, жёстко отклоняет колено и когтями ухватывает края брюк. Слишком острые когти, раскалённые, они взрезают ткань, и под её жалобно-истеричный треск паховый приспособ оказывается в руках Элора.
Отступая, он срывает ткань с конструкции, мельком оглядывает и отбрасывает в угол.
— Телекинез. Давление. Обман, — сиплый, страшный голос, страшный тёмный взгляд.
Кровь из разбитого носа течёт по губам Элора, путается в нарощенной бороде.
