было лицо, когда она улетала совсем одна! На нем читались обида и отчаяние. Шельма хотела окликнуть ее, сказать, что полетит с ней вместе, — но рот у нее был набит блинчиками. Теперь ей стало стыдно. Пачкуля невыносима, но лучшие друзья — это лучшие друзья.
— Где Пачкуля? — спросила Шельма, вглядываясь в небо. — Почему она не с ними?
— Кто ж знает, — равнодушно сказала Чепухинда. — Кому какое дело? Я вам вот что скажу: с метлами что-то странное творится.
Она была права. Метлы в этот момент как раз коснулись земли. То была не спокойная, чинная посадка, а какой-то кавардак, суета и немного даже истерика. Метлы суетились и натыкались друг на дружку. И достаточно было одного взгляда на их несчастные лица, чтобы понять, что они чем-то расстроены. Они подпрыгивали и возбужденно показывали на небо.
— О нет, — простонала Чепухинда. — Неужто опять? Какой-то повторяющийся кошмар. Они хотят нас о чем-то предупредить. Надо полагать, никто…
Нет. Никто не хотел поговорить на древесном.
— Даже ради Национальной Безопасности? — упрашивала Чепухинда.
Нет, ни за какие коврижки. Ведьмы скрестили руки на груди, топали ногами и проявляли неожиданный интерес к собственным грязным ногтям.
Метлы тем временем носились кругами, заламывали руки и ужасно беспокоились.
— Кому-то надо выяснить, из-за чего весь сыр-бор, но это буду не я, — заявила Чепухинда. — Потому что я главная. Давайте, давайте. Кто вызовется поговорить на древесном? Три часа в шарады играть я не собираюсь.
— Я поговорю, — сказала Шельма и вышла вперед. — Я сделаю это ради Пачкули. Что бы там ни было, она моя лучшая подруга.
Одноглазый Дадли с отвращением сплюнул.
— Извини, Дадли, но никуда не деться, — подтвердила Шельма. — И я уверена, что ты на самом деле не желаешь Хьюго ничего дурного.
— Еще как желаю, — отозвался Дадли.
— Мы кое о чем забыли, — встряла Грымза. — Магия-то до сих пор не работает. Ты все равно заклинание не вспомнишь, Шельма. Кто-нибудь помнит языковое заклинание? То самое, с побочными эффектами? Я точно не помню.
Грымза была права. Никто не мог вспомнить заклинание. Но, надо отметить, никто особенно и не пытался.
— Я тоже не помню, — сказала Шельма, стараясь не выдать своего облегчения. — Значит, ничего не поделаешь.
— Только не шарады! — решительно повторила Чепухинда. — Скучно. И долго. Знаете что, с меня довольно! Лично я отменяю Чрезвычайное Положение и еду домой. Это их важное сообщение наверняка может подождать до завтра…
— Погодите! Смотрите, что я нашла! Теперь все ясно!
Мымра нетерпеливо размахивала плакатом, который вытащила из прутьев Пенни. Мудрая Пенни догадалась его попридержать. Больше того, метла уже довольно долго пыталась привлечь внимание хозяйки, но та не отличалась особой смекалкой.
— Слушайте! — сказала Мымра. И зачитала рекламу вслух.
Пару секунд на горе стояла потрясенная тишина. А затем поднялся яростный рев. Метлы, с облегчением выдохнув, прислонялись к деревьям и обмахивались ладошками. До тугодумов гоблинов смысл текста на плакате дошел не сразу. Ну а сообразив, в чем дело, они принялись кусать локти, что пропустили распродажу века. Нет, ну вы подумайте! Столько сил угробить на дурацкое похищение метел, когда можно было спокойненько прогуляться по Свалке и утащить сколько хочешь мусора всего за пятерку.
— Ну-ну! — сказала Чепухинда. — Значит, «Джинн и К0»? Как же я не догадалась. Только у джинна могло хватить наглости на такое. Как говаривала моя матушка, не доверяй пижону, особенно если он живет в лампе. Удивительно, что джинн сумел обрушить Пачкулину вонь-стену. Я всегда считала, что эта их восточная магия — сплошной выпендреж. Да уж. Век живи — век учись.
Наконец-то все стало ясно. Только вот никто не мог понять, при чем тут гоблины. И с чего вдруг метлы улетели в самоволку. И где Пачкуля. И кто руководит «Джинн и К0». И как этот руководитель сумел такое провернуть, если никто не сливал секретную информацию. В общем, ясно было далеко не все.
— Одно я знаю точно, — продолжала Чепухинда. — «Джинну и К0» это с рук не сойдет. Мы пойдем и зададим им жару. ПРЯМО СЕЙЧАС.
— Ого-го-го-го! — завопила обрадованная Макабра. И немедленно принялась набивать свой спорран боеприпасами (черствыми булками).
— Ведьмы, по метлам! — приказала Чепухинда. — Кто последняя, та добрая фея!
Ведьмам не надо было повторять дважды (ну, кроме Тетери, ей пришлось повторить пять раз). Они оседлали свои метлы. Раздался бас волынки, нестройно взвизгнули скрипки, захрустели костяшки. С гоготом и задорными криками они взмыли в небо.
— Ату, ату! — кричала Чепухинда. Ее метла рванула вперед и встала на дыбы, как норовистая скаковая лошадь. — За мной, девочки! На Свалку!
— На Свалку, на Свалку, на Свалку-Свалку-Свалку! — пропели ведьмы хором, и через мгновение их и след простыл.
Красавчик, Гнус, Свинтус, Обормот, Пузан, Косоглаз и Цуцик остались на Кудыкиной горе одни. Они по-прежнему были связаны, но не слишком крепко и смогли кое-как доковылять до столов и подъесть остатки бутербродов.
Глава пятнадцатая
Битва за Свалку
Битва за Свалку, конечно же, вошла в ведьминский фольклор. Потому что ведьмы выиграли. (Битвы, которые ведьмы проигрывают, в фольклор не входят, а отправляются прямиком в забвение.) Выигранную Битву за Свалку с наслаждением вспоминали и обсуждали еще много месяцев спустя. Говорили о стратегии. Ведьмы, помощники и метлы — все похвалялись своим героизмом и отвагой. Всяк заявлял об ошеломляющих — нет, давайте по-честному, — невероятных подвигах в бою. Их послушать, так можно было подумать, что каждый (он, она или оно) выиграл битву в одиночку, без посторонней помощи.
Битва за Свалку началась, когда Али Пали запихивал пачки пятифунтовых банкнот в свой саквояж. Он заполнял кассу уже по второму кругу. Что за ночка! Саквояж трещал по швам. Лучший мусор давно разобрали, но поток клиентов все не иссякал. Только Али Пали начинал думать, что народу поубавилось и пора бы сворачиваться, как прибывали, размахивая пятерками, новые алчущие охотники за мусором.
Приехал автобус с целой сворой вампиров (больших поклонников распродаж). Так силен был дух соперничества, что некоторые энтузиасты возвращались домой за деньгами и снова занимали очередь! Официанты
