– Хреново. Я туда не вернусь. Очень много пропустила в этом году.
– Ты что…
– Ага, – подхватывает она. – Кажется, меня ждет Фэйрвью.
– Я думал, это была шутка.
– Как обычно и бывает, эта шутка стала моей жизнью. – Я уже начинаю расстраиваться, но она улыбается. – Все нормально, Уайлдер.
– Ну, выглядишь ты и правда… нормально.
– Да. Я так много пропустила в школе, потому что была в… Ну, в специальном учреждении для проблемных юных леди, которые проходят лечение. Очень дорогом, разумеется. Но я не хочу говорить об этом. Главное, что помогло.
– Понятно, но ты скучаешь? Это тяжело – не?..
– Пить? На самом деле это большое облегчение. Конечно, так скучнее, зато гораздо спокойнее. Я умею справляться. Нам предлагают разные механизмы.
– Например?
– Хобби, – внезапно смутившись, отвечает Харпер. – Нам советуют чем-нибудь заинтересоваться, типа вязания или плетения корзин.
Я пытаюсь сдержать улыбку, но она все равно расплывается у меня на лице.
– Что?
– Просто представил, как тебя заставляют полюбить вязание.
– Я знаю! – смеется она. – Но я сказала им, что у меня уже есть хобби – колдовство. Ты знаешь, это очень интересно. И скорее больше психология, чем что-то еще. – Она нежно проводит пальцами по воде. – С тобой я меньше по нему скучаю. По своему брату, Сэмюэлю.
– Хорошо, – как же мне хочется, чтобы у нее все было нормально.
– Наверное, ты мне его напоминаешь.
И внезапно вся моя расслабленность исчезает. Мне становится неприятно. Я сглатываю, чтобы избавиться от кислого привкуса во рту.
– Давай сегодня вытащим Натти, – предлагает Харпер, перебирая в воде кончиками пальцев. – Я с ним пока не виделась. Наверное, занят с отцом. Обычно он находил возможность сказать «привет» прямо в день приезда. – Она покусывает ноготь. – Я приехала вчера. А он не заметил.
– Да, похоже, сейчас он сильно занят. – Не уверен, стоит ли упоминать его подружку. Но потом думаю: нет, не надо. Почему-то это кажется нарушением нашего пакта, да и момент в любом случае упущен, потому что я завис, а теперь об этом говорить глупо. – Приходи сегодня вечером, – предлагаю я. – Посидим дома все втроем, поболтаем.
Харпер резко разворачивается ко мне и пристально изучает взглядом, как когда-то раньше. Я уже забыл это чувство – когда она полностью фокусируется, сосредотачивается на тебе. Ощущения почти опьяняющие.
– Как у тебя дела, Уайлдер?
– Все нормально, – отвечаю я и сам удивляюсь, что, вообще-то, говорю правду. – Это был… нормальный год. – Так на самом деле и было. Год полного уединения. Даже одиночества. Но зато тихий. Я занимался, читал, писал. Ребята, которые в прошлом году превращали мою жизнь в ад, будто забыли обо мне.
– Да, я знаю, – говорит Харпер. – Ты мне должен. Нехило.
– М-м, серьезно?
– Я использовала магию, чтобы они перестали к тебе приставать, Уайлдер.
– Ну, спасибо, – я зачерпываю руками воду и плескаю в нее.
Она с легкостью уворачивается.
– Хорошая попытка.
– Хочешь, чтобы я правда постарался? – кидаюсь на нее я.
Лучше бы Харпер поостыла со всей этой магической фигней – мне от этого не по себе. Это как маленькое, но навязчивое напоминание о старой Харпер, которая отчаянно хотела чувствовать, которая пила по утрам и заставила Ната сыграть со мной ту злую шутку в темной пещере, которая чуть не убила нас всех.
Нат появляется почти сразу после ее ухода.
– Как Харпер?
Им никак не удается пересечься. Это похоже на старый английский фарс, когда один персонаж входит в одну дверь, а другой исчезает во второй. А еще до меня доходит, что я не говорил ему про нашу встречу. Откуда он знает? Нат следил за нами?
– Ты еще с ней не виделся?
Он качает головой.
У меня такое чувство, что жизнь слегка рассинхронизировалась. Это тревожно, но в то же время волнующе – раньше ядром нашей дружбы были Нат и Харпер: неразлучная пара, неделимый союз. Теперь их как будто оторвало, отбросило друг от друга. Вся система перестраивается – и в центре оказываюсь я.
– Приходи вечером, – говорю я. – Снова соберемся вместе.
Родители собираются на ужин, так что сегодня мы с Натом и Харпер будем тусоваться в коттедже. Я беру несколько банок содовой и набиваю ими переносной холодильник, как бы демонстрируя, что именно это мы сегодня будем пить. И это правда, убеждаю себя как минимум относительно Харпер, так что я вру только на две трети.
Отец надевает свои идиотские запонки из крышек от кока-колы. Их ему ради шутки подарил дядя Вернон, когда они были детьми, – просто прилепил суперклеем зажимы с внутренней стороны.
– Пап, тебе обязательно их надевать? Это же просто ужас.
Мне бы очень не хотелось, чтобы мои друзья такое увидели.
– А мне кажется, они крутые, – сразу же парирует он.
Я буквально агонизирую от ужаса.
– Просто идите.
Я провожаю их до ворот.
– Привет, – выплывает из темноты Нат.
У меня снова возникает странное чувство, что я его не узнаю. Кто этот высокий мужчина? Нат как будто бежал. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, а тело покрывает блестящий пот, хотя вечер не такой уж теплый.
– Привет, – отвечаю я. – Мам, пап, вы помните Ната?
– Конечно, – говорит папа и по-дружески протягивает Нату руку. В прошлом году Нат был пацаном, а теперь он взрослый парень, которого отец приветствует рукопожатием.
Но Нат с растерянным видом замирает. Он так пялится на отцовскую руку, словно никогда раньше рук не видел. А потом я вижу, что он смотрит на запонки. Ну конечно же, с ужасом думаю я. Какие же они идиотские.
– Нат, – одергиваю я, и он вздрагивает.
– Что? Уайлдер? – Потом он встряхивается, как собака, и пожимает протянутую руку. – Приятно снова вас видеть, сэр.
По дорожке поднимается Харпер. Мама обнимает ее, и Харпер краснеет. Она не сводит глаз с Ната.
– Повеселитесь, ребята, – немного задыхаясь, говорит
