встретили Роглорна Хаблова. Он стоял с луком и колчаном за спиной и пожёвывал смоляную жвачку.
— Кто-то в лесу! — взволнованно выдохнул Костик.
— Знаю, — сухо ответил Роглорн. Пожевал и добавил: — Следов много, неаккуратные.
— Соглядатаи? Контрабандисты? Демонопоклонники?
— Кто их знает, — пожал плечами старый следопыт. — Дуйте в дом, рядовые! Майор самолично из сныти щей наварил… Шевелитесь, а то не достанется.
Среди ночи Констанс оказался на выжженном поле, но воронки там не было. Мир застыл, и ни звука вокруг. Сверху лился призрачный свет. Он поднял голову и увидел на бархатном чёрном небе звезду — одинокую, яркую. Костик пялился на неё и вдруг понял: она падает. Мчится к нему.
Содрогнувшись, проснулся и долго лежал, слушая храп товарищей.
Оперативная работа продолжалась. Днём Костик стучался в ворота и окна домов, предъявлял документы, расспрашивал жителей. Многие ничего не знали или не хотели делиться знанием, но пара проговорились, что на поле с воронкой не один год стояло неприметное здание, тёмный сруб без окон. Его стерегли молчаливые люди, к которым порой приезжали грузовые подводы. Очевидцы считали сруб складом контрабанды и близко не подходили: говорят, шибко любопытные здесь пропадали бесследно. Вызнать больше не удалось, хоть селяне, в особенности старухи, которым Констанс почему-то всегда очень нравился, охотно жаловались на засилье странных явлений в округе:
— У нас дажить дуб стоит за селом трёхсотлетний, и вот в ём по ночам окно в инший мир отворяется. Вот оттудава черти и лезуть!
Рядовой Изваров кивал, хмурил брови, обещал ознакомиться и принять меры. Шла весна 289 года Нового Мира, трёхсотлетних дубов здесь быть не могло: как писали учёные люди, до Гигаклазма север покрывала мёрзлая тундра. Он, конечно, сходил посмотреть, что там с дубом; корявое дерево с дуплом, забитым помётом и листьями. Магических эманаций Констанс не увидел и окна в другой мир не сыскал. Впрочем, то было днём.
Они с Кэрротом встретились вечером возле посёлка. Олясин был страсть как доволен и разве что не приплясывал.
— Угадай, кто прекрасен? Ха! Такое узнал, что мы в Горку вернёмся героями!
— Не томи! Что ты вызнал?
— Вывела меня дева славная на одного хитрована, а он за деньги и выдал наводку полезную. А ты всё на «моих баб» ругался!
— И в чём наводка?
— Погоди теперь! Надо Шуге сказать, его точно заинтересует. Пойдём завтра на поле, я вам обоим поведаю. Ох, женщины… Это я и называю «совместил приятное с полезным»! — он ещё минут пять соловьём заливался, потом подустал и спросил, как дела у Изварова.
— Басни одна другой краше, — махнул рукой Костик. — Старый пасечник жалобу подал: чёрт, с которым он самогонку пьёт, разозлился на критику и украл козу да ведро воска. Надо меры принять, не то дядька королю челобитную пошлёт.
— Всюду одно и то же! Один-два случая можно на пьяные бредни списать. А штук двадцать — уже статистика. Вот и ловишь чертей по сараям… Впрочем, мнится мне, расследование сдвинулось. Эх, остаться бы на ночь в деревне, тут-то я б развернулся…
Констанс вполуха слушал его излияния, осторожно посматривая по сторонам. Но там были одни лишь вечерние тени да зелень взволнованного ветром подлеска.
На хуторе их ждал Фил, с важным видом вытиравший руки о штаны. Вместе с Зандером он упаковал в парусину пробы земли и обломки, которые эксперты выбрали в поле. Знать, не зря ковырялись вторую неделю.
Втроём отошли по заросшей подлеском тропинке. Смеркалось; деревья укрыли их шепчущим пологом. Филис по обыкновению жаждал выговорить терзавшие его мысли.
— Парни, я всё думаю и не понимаю, каким боком политика связана с демонами. Зачем роггардцы их призывают?
Изваров уставился на него с показным сожалением.
— Кто-то в юности сельскую школу прогуливал. Рядовой Гвайкин, что вы помните из истории Нового Мира?
Филис жалобно поднял брови.
— Ой, давайте не будем… ненавижу все эти учебные лекции…
— Нет, давай! Расскажи, что знаешь о Роггарде! — прикрикнул вдохновлённый событиями дня Кэррот. — Что ты сразу разнылся? Ты вообще в школе был, Филис? Учился? Ходил на историю? Что сопишь? А? Ходил? А?
Костик жестом призвал его помягче третировать бедного товарища.
— Ну, был городок такой, Роггард. На юге, — печально промямлил Филис.
— Кто его основал?
— Роггардцы.
— Логично! А чем они от нас отличались? — наседал на него Кэррот.
Рядовой Гвайкин призадумался и ответил:
— Они вроде плохие, а мы вроде хорошие…
— Мы-то замечательные, это ясно! Помнишь, откуда пришли эти роггардцы?
— О… Ну, они… как бы…
— Они пришли из Затемнения, Филис, — чётко произнёс Костик. — С юга, где после Гигаклазма и периода анархии возникла Теократия. В 108-ом году в Теократии произошло Затемнение, и теперь там Плохие Места…
— А, да, про Плохие Места-то я помню. Жуть! Там всегда темно, холодно и мутанты голодные по руинам рыщут.
— Что там ныне, нас не касается, — перебил Кэррот. — Суть вот в чём. Наши почтенные предки, ещё раньше уйдя из Теократии, основали Харлону, Азиро и прочие города на севере. Познакомились с гномами и жителями Восточья. Теократия же доигралась в поиск могущества, и у них произошло это самое Затемнение. Стало страшно и сумрачно, перестал колоситься горох… Деваться им некуда — на западе хищные чащи, на юге отравленные пустыни, Тухлое море с востока, если карту помнишь. Народ потянулся к нам, в Сизию. Кто-то вливался в общество…
— Ассимилировался, — напомнил мудрёное слово Костик. — И тогда ещё Сизия так не называлась, были вольные города, но неважно.
— Ну да. Не все захотели жить с нами. Некоторые обогнули Граничные горы и попёрлись на северо-запад, где и создали Тарбаганию. Которая сразу же погрузилась в Междоусобицы, как у них это заведено!
Филис довольно оскалился. В Сизии было заведено посмеиваться над Тарбаганией.
— А самые упёртые так и остались в Затемнении. Тёмными делишками занимались, познавали недобрую магию. Никакой Теократией уже и не пахло, церкви позакрывались, люди прятались под землёй… А году в сто сорок каком-то, забыл уже, не выдержали и массово ринулись к нам! Роггард свой основали…
— Во, дальше помню, — затряс башкой Филис. — Дальше с ними была война, они применяли свою чернокнижную магию, но мы всё равно победили! А Роггард разрушили.
— Именно, — подтвердил Кэррот. — Уцелевшие роггардцы разбрелись кто куда и ассимилировались с кем попало, но некоторые, как Зямов вещал, продолжают строить гнусные козни.
— Вот уже полтора века, — добавил Констанс, сам изумлённый столь значительнымм сроком. Что-то прошуршало в подлеске: полёвка или крупное насекомое. Вряд ли демон.
— Колдовство их зловещее Академией запрещено. Тут у Шугарта уточнить надо, но, скорее всего, никому не охота
