Но у Новикова терпения не хватило. Он вышел под дождь, поднял воротник и быстро пошел в вестибюль.
Дорохин, действительно, появился в вестибюле не раньше, чем через час. Он остановился перед Новиковым и крепко пожал ему руку.
— Ну? — спросил Новиков. — Не тяни!
— Это сильнейший синтетический наркотик, Сергей Анатольевич. Взаимодействует с дистиллированной водой на молекулярном уровне. Потому наша экспертиза его не "видела". В его основе химический элемент триметилфентанил.
— Но ты методику привез? Методика у тебя с собой? — нетерпеливо спросил Новиков.
— Конечно.
Следователь опустил руку на плечо Дорохина и повел его к машине.
— Впервые его синтезировали в США несколько лет назад, — продолжал докладывать Дорохин в машине. — За ним приклеилось название "Белый китаец". Сухая фракция триметилфентанила намного более токсична, чем цианистый калий. Две тысячных доли грамма считается крупной партией. Чтобы крепко посадить человека на иглу, достаточно сделать ему две-три инъекции.
Новиков лишь вздохнул и покачал головой. Если бы в день задержания Мамедова у них была бы методика опознания этого "белого китайца", сколько лишних проблем удалось бы избежать! Теперь же приходилось круглосуточно наблюдать за Мамедовым, фиксировать все его контакты, и постоянно прослушивать телефонные переговоры. Брать его "пустым" не имело смысла — без улик его снова пришлось бы отпустить. Нужны были улики.
— С таможни по-прежнему никаких известий? — спросил Дорохин.
Новиков отрицательно покачал головой. Он сам уже потерял надежду на то, что когда-нибудь таможенники задержат контрабандный груз, в котором будут обнаружены ампулы с каким-то странным наркотическим веществом, не поддающимся выявлению и анализу. Выходило, что этот злосчастный триметилфентанил производился где-то в России или, что не исключалось, в ближнем зарубежье.
— Ты спросил у них, возможно ли произвести этот порошок кустарным способом?
— Спросил, Сергей Анатольевич, — ответил Дорохин и скептически покачал головой. — Австрийцы сомневаются, что это возможно.
— Слишком сложный процесс?
— Исключительно сложный. В число реактивов, которые необходимо для синтезирования триметилфентанила, входит химикат, который вообще невозможно произвести в лабораторных условиях. Некоторые страны производят его промышленным способом в микроскопических дозах.
— Как он называется? — спросил Новиков и немедленно позвонил дежурному. Он хотел выяснить, не производился ли в недавнем прошлом этот химикат отечественной промышленностью, и не было ли зафиксировано хищений?
Ответ пришел, когда Новиков был уже у себя в кабинете и проводил совещание со старшими оперативно-следственных групп. Ведущий специалист по промышленным синтетическим материалам профессор Козырев заверил, что интересующий следствие химикат в этом году был изготовлен на одном из химических предприятий страны в количестве пятисот граммов и полностью использован на оборонные и хозяйственные нужды России.
"Из-за границы "белого китайца" не завозили, а нелегально изготовить его внутри страны невозможно, — думал Новиков, оставшись в кабинете один. — Какой-то замкнутый круг!"
Он сидел за столом и рисовал на чистом листе бумаги пузатого коротышку с узкими, похожими на щелочки, глазами. Ниже подписал: "Белый китаец". Полюбовался на картинку и пририсовал к затылку коротышки косичку.
Постучавшись, в кабинет зашел офицер.
— Сергей Анатольевич! Получено заключение химической экспертизы.
— Что там? — почти безразличным голосом спросил Новиков, соединил пузатого китайца стрелкой с квадратом, обозначенным словом "Таможня", и тотчас перечеркнул стрелку красным маркером.
— Триметилфентанил из ампулы Мамедова содержит в себе споры джилалабадской сосны.
— Какой сосны? — переспросил Новиков, придвигая к себе заключение эксперта.
— Джилалабадской, — повторил офицер. — Это город в Азербайджане.
Глава двадцать четвертаяКнязь проводил Нечипорука и Яковенко во Внуково, чего не делал в первый раз. Перед тем, как отправить ребят на спецконтроль, он дал каждому по несколько сотен долларов.
— Это вам подарки, — сказал он, сверкая золотом зубов. — Ко дню октябрьской революции.
— Нас в Баку опять встретят Арзу и Эдик? — спросил Женя, заталкивая баксы в тесный карман джинсов.
Князь кивнул, но на вопрос Жени ответил вовсе не утвердительно:
— Нет, Эдика не будет. Эдик в командировке.
Диктор объявила, что посадка на самолет, следующий рейсом в Баку, заканчивается. Князь на несколько секунд задержал в своей ладони руку Жени.
— Да, — произнес он. — Я забыл тебе сказать… То, что вы изготовите, привезите в сухом виде. Растворять не надо.
— Как прикажете, — кивнул Нечипорук.
В середине ноября Женя, загоревший под южным солнцем почти до неузнаваемости, чем явно раздражал бледнолицых москвичей в метро, подсел в машину к Князю у станции "Кузьминки", и когда они въехали в зону лесопарка, передал несколько сот граммов сухой фракции метадона, расфасованного в полиэтиленовые пакетики, которые, в свою очередь, были спрятаны в видеокассеты.
— По десять центов за дозу, — напомнил Женя условие, предложенное самим же Князем.
— А сколько здесь?
— Сто тысяч доз, — немедля и храбро ответил Женя, немного округлив число доз в свою пользу.
К его удивлению Князь безоговорочно поверил, молча полез в карман и небрежно отсчитал семь тысяч долларов.
— Три тысячи я вычел за химикаты, билеты и прочие расходы, — пояснил он.
Женя, никогда в жизни не державший в руках такую умопомрачительную сумму, даже не стал возражать и, суетно заталкивая толстую пачку банкнот в карман, закивал головой:
— Хорошо… Хорошо…
Женя уже быстро шел по заледеневшей тропинке, держа курс на ближайший магазин радиотехники, как вдруг Князь окликнул его, вышел из машины и неторопливо пошел навстречу.
— Вот что, Женя, — сказал он, заботливо поправляя воротник его куртки. — У тебя сейчас от счастья голова идет кругом, и все-таки постарайся не сообщать Ковальскому и Хлыстуну о том, что вы удачно поработали в Джилалабаде. Если они начнут настойчиво лезть в душу, скажи, что ничего не получилось.
— Хорошо, Князь Байрам-оглы.
— Вот и договорились, — произнес Князь.
"Почему не говорить? — недоумевал Женя. — Почему он хочет держать Ковальского в неведении относительно наших поездок в Джилалабад? Что это дает Князю? Может быть, он заплатил мне гораздо больше, чем Хлыстуну за то же количество триметилфентанила, и потому опасается, как бы Серега, узнав о моем гонораре, не взвинтил цену."
