кое-какие инструменты. Так что это людское поселение он знал очень хорошо. Обычно, однако, он заходил сюда ночью, когда покой нарушали лишь отдельные патрули. Сейчас же снаружи царил страшный гам, в воздухе витало бессчётное количество разных запахов. Квадунгурарашава ни разу не видел и не чуял столько лиглингов, не говоря уж о людях.
Со всех сторон доносились всевозможные выкрики:
— Дайте мне пройти к коменданту! Я доброволец!..
— Да, я из Мавани! И я не собираюсь препираться с вами по поводу меха, из которого сделана моя шапка!..
— Расходитесь! Расходитесь!
— Соблюдайте порядок! Вы в Давории, дери вас Нардахон!
— Ну Варнурат и Варнурат — и что? Варнуратов по всему миру, чай, как собак нерезанных!..
— Во имя Моргона, чем вы занимаетесь?!..
— Да уж, народу в самом деле понабежало, как на праздник, — проворчал Чиж, слегка откинув воротник пальто. — И в шапках, и в тряпках каких-то, и в доспехах даже, вон! Ты меня слышишь?
Квадунгурарашава аккуратно царапнул плечо разбойника. Тот кивнул.
— Отлично! Тебе надо выглянуть? Куда?..
Квадунгурарашава тихо зашипел. Что за неугомонный человек?! Люди — странный народ, но и они обратят внимание на кого-то, кто болтает сам с собой!
Чтобы человек заткнулся, он поскрёб его бок с правой стороны.
— Направо? — Квадунгурарашава снова поскрёб бок. — Да ты гений ориентирования!
Человек свернул и пошёл дальше своей подпрыгивающей походкой. Квадунгурарашава ничего не видел, но ему и не было это нужно: он считал шаги человека и, когда приходило время, тыкал его когтями в тот или другой бок. Он уводил Чижа прочь от башни, в другую сторону селения. Им по-прежнему был нужен подвал, но, раз самый короткий проход был закрыт, придётся идти длинным.
— Клянусь своей трижды поганой репутацией, если б я не знал тебя, решил бы, что ты провёл здесь всю жизнь! — снова заговорил разбойник. — Ты здесь был тысячу раз, надо полагать?
Квадунгурарашава ущипнул его плечо. Чиж усмехнулся.
— Ладно-ладно, потом поболтаем, уговорил… Но мне всё равно интересно: где же наш альт? Должен бы важно выхаживать по крепости, погонять перед собой жалких людишек… Неужто спрятался?..
— Стой!
Чиж резко остановился, так что лиглингу пришлось крепко вцепиться в его пояс. Квадунгурарашава не видел, что происходит, но из общего шума выделилось двое разных шагов: одни тяжёлые, почти как у грайдца Гросоха, другие — осторожные, будто крадущиеся. Шаги приближались. Лиглинг ещё плотнее вжался в Чижа, стараясь стать совсем незаметным.
— Я не помню твоей наглой рожи, — заявил низкий голос, очевидно, принадлежащий обладателю тяжёлого шага.
— Это вполне объяснимо! — с очевидно слышной улыбкой ответил Чиж. — Мало разве всяких искателей приключений прошмыгнуло мимо вас за этот день?
— Такую накидку, как у тебя, мы бы запомнили, — многозначительно заметил другой, неприятный, будто скользкий голос. — Кто ты?
Квадунгурарашава замер так, что, если бы кто-то нашёл его таким в лесу, решил бы, что лиглинг умер. Может, у него будет шанс ускользнуть, когда стражники разделаются с разбойником…
Чиж глубоко поклонился, чуть ли не коснувшись рукой земли.
— Зовут меня просто: Варнурат. А пришёл я за тем же, за чем и все достойные люди в этом форте: попытать своего счастья в богатых лесах Давории!
Казалось, разбойник был абсолютно спокоен, почти невозмутим. Квадунгурарашаве же хотелось уже бежать, как можно дольше. Тем более, что стражников сказанное не убедило.
— Говор-то у тебя не такой какой-то, вот что! — заявил низкий голос. — Ты что, с Мавани?
— Оттуда-оттуда! — торопливо согласился Чиж. — Удивляюсь и восхищаюсь вашей проницательности, милейший! — елейно добавил он.
— И с чего бы маванцу вылезти из своих болот? — спросил скользкий.
— Верно говорите: болота! — в голосе Чижа слышалось сожаление, чуть ли не скорбь. — И жители все им под стать: честному человеку и пропитание себе добыть, и то сложно! Вот я и решил к вам податься: в такой благородной земле, как Давория, у доброго человека дела споро на лад должны пойти! Верно говорю?
Квадунгурарашава не уставал удивляться. Этот человек думает о следующем слове только тогда, когда скажет предыдущее! Неужели люди этого не видят?
— Так вы ж, это, маванцы-то, того… — озадаченно пробормотал низкий голос. — Гордые ж все!
Чиж тяжело вздохнул.
— Увы, могу ли я винить вас, славных даворцев, в том, что о нас такой дурной слух? Сами же и виноваты, своей строптивостью! Были бы посмирнее, так, может, и как вы бы жили…
Квадунгурарашава не знал, поверил бы он этому, если бы был человеком. Для лиглинга все люди — на одно лицо. Но, судя по смешку, обладателю низкого голоса слова Чижа очень понравились.
— Вот так-то! — он стукнул себя кулаком в грудь. — Побольше бы вас таких, это самое… Правильных маванцев! Проходи же, иди…
Чиж было дёрнулся — но его снова остановил скользкий голос.
— Чем, говоришь, занимаешься, «смирный» маванец?
Квадунгурарашава замер снова.
— Охотник, — смиренно ответил разбойник. — Собираюсь честным трудом зарабатывать свой хлеб!
— У охотников с хлебом обычно бывает тяжко, — усмехнулся скользкий. — Да и охотимся мы тут в основном на лиглингов.
Шерсть поднялась на загривке Квадунгурарашавы. Значит, этот тоже был там, когда захватили племя!..
На него, сквозь плащ, легла рука Чижа. Разбойник повернулся к стражникам другим боком.
— Это и мой любимый тип добычи, уважаемый! Как раз сегодня утром столкнулся с одной из этих надоедливых тварей…
Последовала пауза. Наконец скользкий медленно спросил:
— Да? Это он у тебя, под плащом?
Квадунгурарашава не знал, что делать. Он всё ещё мог убежать, или же напасть, сделать хоть что-нибудь — но вместо этого он просто также безвольно висел на Чиже. Тот неуклюже повернулся и откинул полу плаща.
— Это? — он указал на безвольно повисшего лиглинга. — Не-не-не, это — моя шапка! Но с утра было лиглингом, который имел несчастье мне повстречаться, тут ваша проницательность вас не подвела!
Полы плаща снова запахнулись, и Квадунгурарашава медленно выдохнул. Этот разбойник — полный дурак. Сейчас на них нападут…
— Шапка? — удивлённо спросил низкоголосый. — Это кто ж из лиглингов шапки делает?
— А у вас не так? — удивлённо спросил Чиж. — У нас в Мавани так все делают…
Снова заговорил скользкий — теперь в голосе слышна была злобная улыбка.
— А ты не так прост, маванец, — он сплюнул. — Мерзкие твари.
Квадунгурарашава не мог поверить тому, что он слышал. Эти люди своими глазами увидели лиглинга! Они ненавидят его народ! И они — бездействуют?
— Да уж, это точно, настоящая напасть, жуткое дело! Но, как я погляжу, вы уже лихо с ними расправляетесь, нет?
— Ты о тех, что перед крепостью? — скользкий опять противно усмехнулся. — Поймали сегодня ночью. Всё — благодаря чародею
