cite), с которой мы соотнесем различные легитимные формы согласия {formes legitimes d'accord), используемые в качестве высших принципов для прояснения и разрешения спорных ситуаций. Чтобы выявить способы построения форм общего согласия, мы обратимся к концепциям политической философии.
Произведения политической философии — это своего рода «грамматики», в которых формализованы и систематизированы эти формы. Обращение к ним позволит нам выявить требования, которым должен соответствовать высший общий принцип для того, чтобы быть приемлемым и, соответственно, использоваться для обоснования справедливости действий.
Эти требования будут выявлены сначала при анализе политической философии рынка. Далее мы представим их в систематическом виде в качестве общей модели политической «грамматики», которая будет опробована при анализе других построений политической философии. Естественно, данная модель не является всеохватывающей и приложима только к ограниченному корпусу материалов, на изучении которых она построена. Мы не утверждаем, что этот корпус исчерпывает все существующие социальные порядки, которые могли быть созданы в истории человечества. На данном этапе мы оставим в стороне вопрос о широте данного корпуса. По многообразию трудов политической философии, использованных для построения данной модели и для выявления элементарных форм общего блага {formes premieres du bien соттип), читатель сам сможет судить о границах, в рамках которых она применима. Заметим, что выделенные исходные формы общего блага не исчерпывают всех возможных форм, совместимых с предлагаемой грамматикой, и мы рассмотрим вопрос о том, как могут создаваться новые формы общего блага.
Если рассматривать модель как систему требований к построению легитимного порядка (то есть порядка, способного положить конец разногласию), то возникает вопрос о соответствующей компетенции, которой должны обладать люди для обоснования справедливости своих суждений в ответ на критику или для выстраивания (agencement) ситуации таким образом, чтобы избежать критики.
Испытание действительностью и практическая мудрость
Возможность обращения к разным принципам согласия, — о которой свидетельствует само сопоставление фактов, устанавливаемых при социологическом и экономическом подходах к человеческому поведению, — представляет собой еще одну трудность для достижения общего согласия наряду с трудностями, связанными с операциями по сближению. Именно множественность общих принципов характеризует сложно структурированное общество {societe complexe). Концепции, в которых общность сближений (communaute des rapprochements) рассматривается в терминах общности системы символов, разделяемой членами того или иного культурного сообщества, не позволяют решить вопрос о согласии.
Признание множественности культур и систем ценностей, разделяемых сообществами или группами людей, само по себе не снимает сложности, возникающие в результате их пробле-матизации и столкновения. При таком подходе объяснить отсутствие разногласия при наличии противоречий можно, только если выдвинуть гипотезу о систематическом обмане или иллюзии, скрывающей господство одних сообществ и групп над другими.
Мы же полагаем, что вовлечение (engager) вещей в испытания (epreuves), то есть в «проверку доказательств», необходимо для разрешения разногласий. Для такой проверки недостаточно одних только принципов эквивалентности. Нужно, чтобы каждому принципу соответствовали определенные объекты, с которыми люди могли бы соотнести себя и тем самым «измерить» свое значение: в ситуации спора. Действительно, формирование справедливо обоснованного порядка зависит от большей или меньшей способности людей придавать ценность (mettre en valeur) данным объектам. Каждый из ансамблей объектов, соответствующий тому или иному высшему общему принципу, образует связный самодостаточный «мир» (monde), природу, различные конфигурации которой будут рассмотрены в третьей части данной книги.
В испытании люди должны прийти к согласию по поводу относительного значения людей и вещей, вовлеченных в ситуацию: по поводу производительности того или иного станка или выгодности той или иной инвестиции; успехов того или иного ученика; профессионализма того или иного сотрудника; знаков внимания и уважения, которые должны выказывать друг другу два чиновника и так далее. Самые разнообразные элементы ситуации: люди, институты, орудия, аппараты, регламенты, средства оплаты, логотипы, наименования и так далее — оказываются связанными между собой и противопоставленными другим. Они образуют объединения, которые являются достаточно когерентными, чтобы их применение в ситуации спора рассматривалось как эффективное, чтобы ожидаемые процессы шли своим ходом и чтобы ситуации могли развиваться надлежащим образом (в отличие от «неправильных» ситуаций, которые в разных научных дисциплинах обозначаются как патологические, дисфункциональные, конфликтные и так далее). Для справедливого обоснования ситуации согласно общему высшему принципу необходимо, чтобы каждый человек и каждый объект, вовлеченный в ситуацию, соответствовал ей. Когда данные условия соблюдены, говорят, что все идет гладко, что все согласовано и налажено (se tient). Ситуация, которая является когерентной (coherent), ровной и не содержит сомнительных, неопределенных объектов, предстает естественной (naturelle). Самый простой способ создания ситуации, соответствующей естественному положению вещей, — это вовлечь в нее людей и объекты, обладающие общей природой, отстранив, соответственно, те, что являются инородными.
Если одни люди и объекты, вовлеченные в ситуацию, имеют общее значение, а другие являются случайными (contingents) или относятся к другой форме общего, то ситуация не выступает как упорядоченная.
Особенность нашего подхода по сравнению с другими, допускающими возможность различных форм «легитимности» или «рациональности», — в том, что мы рассматриваем научную и техническую точность наравне с другими формами справедливого обоснования, которые обычно выделяются в особую категорию в силу своей этической направленности. При этом мы также не сводим все формы обобщения к единственному эквиваленту: например, к силе (force) или верованиям (croyances). В нашем построении квалификация объекта не является прерогативой ученого или техника, несмотря на бытующее мнение, что якобы только они имеют правильное понятие о действительности и объективности. У каждой природы — свои объекты, которые могут быть вовлечены в испытание.
Таким образом, мы отказываемся от противопоставления двух определений правильного соответствия (ajuste): как справедливости (justice), с одной стороны, и как точности (justesse), с другой. Мы рассматриваем при помощи одних и тех же концептуальных инструментов ситуации, в которых нарушение соответствия (desajustement) будет расценено как несправедливость (injustice), и те, в которых речь будет идти о дисфункции (dysfonctionnement). Иногда несоответствие может быть результатом неправильного поведения людей, как, например, в ситуации «спора чести», то есть конфликта вокруг знаков уважения, которые стороны должны выказывать друг другу. В других случаях оно проистекает из неправильного соотношения между людьми и вещами, как, например, в ситуации, когда разногласие касается распределения таких благ, как доходы, должности, материальные объекты, дипломы и так далее. Но несоответствие может проявляться и в нарушении правильной взаимосвязи на уровне вещей, например, между техническими характеристиками аппарата, способами финансирования его работы и правилами его использования.
Внимание к испытаниям переводит наше исследование из сферы метафизических построений политической философии в сферу практического разума (raison pratique), или, если обратиться к термину более ранней традиции, в сферу практической мудрости, рассудительности, благоразумия (prudence). Если в первом случае нас будет
