теперь, будь добр, дай поспать.
Одно радует, засыпаю я без мыслей и переживаний.
Время летит со скоростью света, и вот уже близится новый год, который я хочу отмечать примерно никак. У группы куча выступлений в разных клубах и на площадках. Наш трек очень хорошо взорвал, поэтому нас приглашали. Творческий процесс тоже шёл хорошо, Серёжа добивал мой материал, мы работали днями и ночами. Я настолько уставала, и он это видел, что заделался в мои личные шофёры. Со Стасом мы пересекались только в университете. Я видела его цепкий взгляд на себе, но приняла решение полностью игнорировать.
Егор подбивал к Кате клинья. Отправлял цветы, подарки, звал куда-то. Берд постепенно сдавала позиции, но ещё держалась. Думаю, Егору осталось не так долго, чтобы добить её.
— Как новый год будем отмечать? — спрашивает Серёга, сидя на диване в студии, пока я без сил лежу у него на коленях.
— Если доживём, то я из дома не выйду, — полусонно сообщаю.
— Егор звал.
— Поезжай. Я точно пас. У меня каждая такая тусовка заканчивается чуть ли ни нервным срывом.
— А ты как? Одна что ли? Да и потом, у них же вопросы возникнут.
— Ссылайся на меня. А я ничего не скажу, — смеюсь я.
— А ты как хочешь?
— Мы с Кэти, наверное, в деревню уедем, — пожимаю плечами я. — Бабушка её не против. Её давно подруга зовёт в гости. А меня бабуля с дедулей тоже рады будут видеть.
— Может тоже в деревню дёрнуть? — задумчиво говорит Логинов.
— Как хочешь. Я не обижусь в любом случае, но к Егору не поеду. Да и Катя не хочет. Ну, то есть хочет, но ситуация запущенная.
— У вас вообще всё запущенно, — бурчит Серёжка, когда я засыпаю.
Семестр заканчиваю на отлично. Концерты отгремели, премьеры выпущены. Через два дня новый год, и мы с Логиновым собирали вещи. Бабушка Кэти уже уехала, поэтому сегодня выдвигались и мы. Егор обрывал все провода с просьбой приехать к нему, но я осталась непреклонна, собственно, как и Катя. Серёже он тоже устроил допрос, в котором Логинов объяснил, что в деревне мы и познакомились, и живут там наши бабушки и дедушки. Уверена, Стас сделал выводы, сколько и когда я ему изменяла. Хотя, зачем я вообще об этом думаю? Перед отъездом рядом с домом ловит Егор.
— Соня, будь на связи, пожалуйста.
— Да там не особо ловит, — пожимаю плечами. — Но по возможности, конечно, буду.
— Зачем вообще вы это придумали? Отмечали бы с нами.
— Егор, у меня все дни, когда мы отмечали с вами, заканчиваются невротическим расстройством. Да и устала я от всего этого. Хочу тишины.
Горячёв тяжело вздыхает, понимая меня.
— Серёга, башкой отвечаешь за обеих, — серьёзно говорит Егор.
— Да что ты говоришь? Спасибо, хоть сказал. Всё, давай, брателло, мы поехали.
И Серёжа увозит нас с Катей подальше от городской суеты. В дороге предлагаю ему поменяться, чтобы он отдохнул, но Логинов упрямо отказывается. Многие думали, глядя на Серёжку, что он раздолбай. В какой-то мере это было именно так, но в нужные моменты он был ответственным. Я была в нём уверена на сто процентов и всегда могла положиться.
В деревне заезжаем сначала к Сережиным бабушке с дедушкой, потом к моим, решая отмечать новый год вместе. Мама со своими родителями не особо поддерживала связь, а после того, как они выгнали меня из дома, они сами перестали с ней общаться. Серёжина мама общалась со своими родителями, но самым главным для неё в жизни был прекрасный муж-тиран. Так что наши родственники сдружились, и мы были одной большой семьёй.
Егор за первый день позвонил мне около десяти раз, шесть из которых ничего не было слышно.
Мы хорошо проводим время, бесимся, играем в снежки и катаемся с горки. Вечера проводим с бабулями и дедулями. Отменный отпуск выходит. Про родителей даже разговор не заводим.
Как бы мы с Серёжей не пытались уйти от работы, периодически писали песни. Наши старички нам даже помогали. Они послушали наше творчество и сказали, что это услада для их ушей.
— Дорогие, мы так рады, что вы у нас такие талантливые и сильные, несмотря на все жизненные обстоятельства.
И меня пробивает на слезу, а потом поздно ночью я пишу песню, которую посвящаю им — нашим бабушкам и дедушкам. Мы уже давно не делили их. Они были наши, ведь мы, на самом деле, ощущали себя с Серёжей братом и сестрой. Иногда в жизни случается так, что чужие люди становятся роднее кровных родственников. Показываю Серёже наброски, и ему тоже нравится.
— Да как ты это придумываешь, — бурчит, сдерживая слезу, так как текст был очень проникновенный и трогательный. Мы решаем продолжить уже на студии, а потом презентовать им.
Пару раз хожу погулять в лесу. В один из таких дней звонит Егор:
— Соня, привет. Как у вас дела?
— Хорошо, мамочка. У вас как?
— Нормально. Как Катя?
— Хорошо, — улыбаюсь я. — Я за последние два года не слышала, чтобы она так смеялась.
— Без ножа режешь. Передай ей, что я скучаю.
— Как вернусь, обязательно передам, — шмыгаю я носом.
— А где ты? — смешным подозрительным тоном вопрошает Егор.
— Горыныч, че за допрос? — смеюсь я. Кличками парней я почти никогда не называла. — В лесу гуляю.
— Одна? — ужасается парень. — А Серёга где?
— Серёга дома на диване валяется. А я вдохновение ищу лесами.
— Боже, ты сумасшедшая, — стонет Егор. — Будь осторожна.
— Буду. Медведи в спячке. Волков поглажу, да и всё, — веселюсь я.
— Соня, — стонет Егор.
— Всё, не мешай моему вдохновению.
Всё-таки дышать здесь легче. И не только из-за свежего воздуха. Здесь не давил ни город, ни люди, ни Стас своим присутствием.
К вечеру возвращаюсь домой, где уже вовсю чаёвничают ребята с бабушками и дедушками. Ещё один душевный вечер в копилочку.
— Я так не хочу уезжать отсюда, — мы втроём лежим в сугробе, наблюдая за звёздами. Здесь они казались гораздо ближе, чем в городе.
— Абсолютно согласен.
— Поддерживаю, — говорят ребята.
Затем мы решаем петь песни, а наши старички только похохатывают с нас. Мы снимали много видео с нашего отдыха, чтобы в тяжёлые моменты не забывать, что бывают и светлые.
Но всё хорошее, как водится, имеет свой конец. И восьмого января мы, вдоволь наплакавшись перед дорогой, уезжаем в Москву.
Город встречает нас сильным снегопадом, из-за которого до дома мы едем мучительно долго. Завозим Катю домой, где её уже ждёт бабушка, и едем прямиком на студию. Работу никто не отменял, тем более
