привезём. Ты дома? — ещё раз уточняет Егор.
— Нет, я на студию поехала. Все же слышат? Чтобы не потеряли меня завтра.
— Хорошо, — смеётся Егор. — Вряд ли Серый завтра это вспомнит.
— Сообщение напишу.
— Ладно, давай осторожно.
— Думаешь, гитара нападёт? — пытается шутить Соня, но без особого энтузиазма.
— Просто осторожно, — просит Егор.
Ребята отключаются, а я утыкаюсь в одну точку. Даже не думаю ни о чём. Просто смотрю в окно. Вскоре Егор развозит всех по домам, и, когда оказываюсь один, меня окончательно развозит. Листаю наши фотки, смотрю совместные видео, вспоминаю яркие моменты, которые флэшбэками проносятся перед глазами.
— Стас, я плавать не умею, — кричит Сонька, когда я вместе с ней спрыгиваю в реку. Девушка визжит изо всех сил.
— Я не дам тебе утонуть. Всегда спасу, — шепчу я любимой, крепко прижимая к своей груди и держа на плаву.
— Стас, мы просто погуляем с девчонками, — смеюсь я, выбирая платье.
— Да знаю я такие прогулки. Эти уроды будут пялиться на тебя.
— Пускай, я никогда от тебя не уйду, — серьёзно говорит девушка, а потом, смеясь, добавляет. — Будешь выгонять, а я не уйду.
— Ну нет, маленькая, — целую много раз подряд в волосы. — Я тебя никому не отдам. Не знаю, что должно случиться, чтобы я тебя отпустил.
— Не отпускай меня, — тихо просит Соня.
— Та-дам, — открывает мне Соня глаза, а мы стоим на крыше дома. Всё красиво украшено огоньками, стоит стол с едой и напитками, диван и проектор. Я смотрю на яркий небосвод и сияющую девушку с моей самой любимой улыбкой. — С днём рождения!
Выпускной. Нам вручили аттестаты, все слова благодарности уже сказаны, песни спеты. Наши классы развлекаются в ресторане под слёзы родителей о неизбежном взрослении детей. Сонька грустит, и я связываю это с тем, что закончилось школа.
— Девочка моя, хватит киснуть. Мы же все вместе, мы не перестанем общаться. У нас слишком крепкая дружба.
— Я знаю, — грустно улыбается Соня, когда я увожу её на медленный танец. Она кладёт мне голову на грудь, пока я крепко держу её за талию. — Стас, я люблю тебя очень.
Соня говорит это внезапно, исступлённо, как будто я сейчас исчезну.
— Маленькая, что с тобой? Я тоже очень тебя люблю, — ещё крепче прижимаю к себе в качестве доказательства своих слов.
А потом всё идёт по одному месту. Соня начинает пропадать, аргументируя подготовкой к поступлению. Мы не видимся почти месяц, когда я взрываюсь и приезжаю к её дому.
— Соня, что происходит? — хоть я и пытался сдержаться, выходило паршиво.
— А что происходит? — прикидывается дурой, но держится спокойно.
— Мы месяц не виделись. Ты считаешь, что это нормально? Может, у тебя кто-то появился?
— Да, — глядя в глаза, отвечает девушка. — Я не знала, как тебе сказать.
— Не смешная шутка, Соня. Объясни, что происходит, — хмурюсь и злюсь.
— Это не шутка, Стас. У меня появился другой.
— Ты мне ещё месяц назад говорила, как сильно ты меня любишь.
— Все ошибаются, — легко пожимает плечами, словно для неё это ничего не значит. — Ты — мои первые отношения. Откуда я точно могла знать? Всё в сравнении познаётся. Теперь я поняла, что между нами была подростковая страсть, но не любовь. Гормоны, все дела.
— Ты серьёзно? — истерически усмехаюсь я. — Мы будущее планировали, какие гормоны, Соня?
— Стас, я не люблю тебя и не вижу будущего с тобой. Прости, если ранила.
— То есть это точка?
— Да.
— Хорошо, пусть будет, как ты хочешь, — с психу я прыгаю в машину, срываясь с места на большой скорости. После этого месяц бухаю беспробудно, пока пацаны не дают мне пиздюлей. А потом улетаю в Штаты, чтобы забыть всё это, как страшный сон.
Только забыть не получается. Каждый день я вижу этот грёбаный дурацкий сон. Мои разбитые надежды и сердце. Это не только у девчонок бывает, у мужиков тоже. Мы веселились, двигались дальше, но что на мне, что на Горыче отложился этот отпечаток.
Заебавшись предельно от того, что где-то внутри болит то, что, казалось, уже давно сдохло, я засыпаю.
Глава 9. Соня
До дома Кати едем молча. Она не спрашивает, ничего не говорит, даже не дышит, мне кажется. Провожаю её до двери, и только здесь Кэти говорит:
— Сонь, спасибо, что заставила развеяться. Мне прям легче стало. И прости, что пришлось там присутствовать и теперь всё это, — машет рукой неопределённо.
— Катюш, ты ни при чём.
— Зачем он раз за разом делает тебе больно? — хмурит бровки Катя.
— Потому что ему самому больно.
Лучше бы он просто меня ненавидел, чем ему было плохо, но по его глазам я понимала, что за ненавистью скрывается обида, разочарование и боль.
Сообщаю Егору и всей его компании, что еду на студию. Мне нужно экологично выплеснуть всю эту боль. Губы до сих пор горят. Думаю, что Стас ещё раз убедился, какая я сука конченная, раз, будучи в отношениях с Серёжей, так яростно отвечала на его поцелуй. Я позволила себе эту слабость — забыться в его объятьях хотя бы на пару минут.
Но, как говорится, за минуты счастья платим месяцами боли, и в последнее время это моя любимая валюта.
Вхожу в студию, кидая парку и разуваясь. Пишу Логинову сообщение, чтобы не потерял меня. Открываю его демки, текста песен, которые нахожу. Сажусь за синтезатор с кружкой кофе. Не замечаю, как наступает утро, но одна за одной у меня рождаются строчки. Боль — хорошая муза для творчества, но плохая подруга по жизни.
В девять утра меня рубит сон, но я решаю поехать домой.
— Софа, ты где? — звонит почти трезвый Серёжа.
— Домой со студии еду, — сонно зеваю я.
— Ты че всю ночь не спала?
— Не-а, зато материала понаписала. Потом съездим, посмотрим.
— Ты мне скажи, ты совсем больная? Ты учишься, мы выступаем, ты ночами пишешь музыку, ты хочешь свалиться или что?
— Скажи спасибо, что я не провожу больше мероприятия, — смеюсь я. Когда карьера группы пошла в гору, Серёжа уболтал меня не заниматься этим. Деньги были неплохие, но я не особо любила эту работу.
— Ой, блять, спасибо. Приедешь, в ноги упаду.
— Падай, — говорю я, открывая входную дверь, и сбрасываю звонок.
— Нельзя так, Софа, — серьёзно говорит Серёжа. — Если сама не прекратишь…
— То что? — выгибаю бровь.
— То я обязательно придумаю, что с тобой сделать. Не возьму ни одного концерта больше, не буду писать музыку.
— И сделаешь хуже всем, — пожимаю плечами.
— София, — Логинов уже очень зол.
— Я услышала тебя. А
