class="p1">Без рук будет намного труднее. Так и будет, если ты будешь продолжать в том же духе. Тебе лучше сразу же обратиться к Этельману".
'Вот почему я здесь', - сказал Вулфрик.
Адалхаид нахмурилась. 'Ты хочешь сказать, что не для того, чтобы увидеть меня?' Она дала ему немного поразмыслить, затем улыбнулась и игриво ударила его по руке. 'Да ладно. У него есть время посмотреть на них до начала занятий".
Он пошел с ней внутрь, где Этельман готовился к занятиям.
'Вульфрик,' сказал он. Планируешь вернуться к ученым занятиям?
'Он повредил руки', - сказала Адальхаид, прежде чем Вулфрик успел ответить.
Она заботилась о нем, как всегда, но он больше не нуждался в заботе. Он подумал, как заставить ее понять это, а затем задался вопросом, почему это так важно.
Давай посмотрим, — сказал Этельман. Он поморщился, увидев руки Вулфрика. Это довольно неприятно, но нет ничего, что мы не могли бы исправить".
Этельман протянул одну из ладоней Вульфрика и поднял к ней другую руку, затем сделал паузу.
'Нет,' сказал Этельман. Давай попробуем что-то другое. Адальхаид, дай мне свою руку".
Она сделала это, но на ее лице появилось озадаченное выражение, отражающее выражение лица Вулфрика. Этельман поднял ее и положил на раненую ладонь Вулфрика.
'Итак, зачем ты привела ко мне Вульфрика?'
Потому что я хотела, чтобы ты исцелил его руки.
'Исцелить его руки. Именно. Думай об этом желании. Сконцентрируйся на нем".
Вулфрик увидел, как она нахмурила брови, как это всегда бывало, когда она полностью посвящала свой ум чему-то. Он уставился на свою руку, но ничего не происходило. Бровь Адальхаид нахмурилась еще больше, а затем она издала вздох.
'Я не могу этого сделать, — сказала она со вздохом. 'Я не знаю, как'. Она повернулась и пошла прочь в разочаровании.
Вулфрик ничего не сказал. Он был ошеломлен тем, что в тот момент, когда она нахмурилась, почувствовал холодок на своей руке, точно такой же, как и тогда, когда Этельман исцелил его. Он был не таким сильным, но он и не предполагал этого. Этельман посмотрел на него со знающим выражением лица, которое часто бывало у него, и которое говорило о том, что он понимает об окружающем мире гораздо больше, чем кто-либо другой. Прежде чем Вулфрик успел что-то сказать, холод вернулся, но с гораздо большей силой, так как Этельман применил свою собственную силу исцеления.
Родульф был удивлен, когда на следующий день после отправления они прибыли в Расбрук. На вид он не слишком отличался от Леондорфа. Как и в Леондорфе, большинство зданий было построено из дерева и соломы, а несколько больших — из тесаного камня и облицованы шифером. Деревня была сосредоточена вокруг мощеной площади, к которой вело несколько грунтовых дорог, и все это было окружено земляной насыпью и деревянным частоколом. Совсем как в Леондорфе. Люди работали, дети играли, собаки лаяли. Это было далеко не то злобное логово дикарей, которое он ожидал увидеть. Ему можно было бы простить, если бы он подумал, что вернулся домой. Возможно, план его отца торговать с ними был не такой уж безумной идеей.
Через несколько мгновений после приближения к деревне к ним подошли вооруженные люди. Родульф и его отец не имели при себе никакого оружия и не носили ничего из того, что могло бы заставить принять их за воинов.
Кто вы такие и что вам нужно?" — спросил один из мужчин.
Мы друзья Расбрука, — сказал Донато. Мы здесь, чтобы обсудить торговлю с вашей деревней".
'Из Леондорфа?'
'Да', - сказал Донато.
Мужчина внимательно посмотрел на Родульфа и Донато. На рыночной площади есть трактир. Подождите там, и я попрошу кого-нибудь встретиться с вами".
Донато кивнул головой. 'Я обязан вам'.
Они продолжили путь в деревню, а затем направились к зданию, которое, несомненно, было трактиром. Они привязали своих лошадей к столбу снаружи и вошли внутрь.
Все в Расбруке разочаровывало Родульфа. Столько лет он считал его пятном на лице мира, но ничего из того, что он видел до сих пор, ничем не отличалось от того, что он ожидал увидеть дома. Расбрукеры, похоже, мало чем отличались от леондорфцев.
Было раннее утро, и в трактире было тихо. Родульф был рад выйти на холод, ведь предыдущую ночь он почти не спал в их лагере. Они сели за стол, и Донато огляделся. Родульф старался, чтобы тепло проникало в его озябшие конечности.
'Что ты думаешь об этом месте?' сказал Донато тихим тоном.
'Кажется, оно мало чем отличается от Леондорфа. Надеюсь, оно стоит того, чтобы совершить путешествие в такой холод".
Через несколько недель здесь будет намного холоднее, — сказал Донато. Тогда мы будем греться мыслью о дополнительной торговле".
"Если только Расбрукеры позволят нам уйти отсюда живыми".
'О, они позволят нам уйти', - сказал Донато. Торговля полезна для всех. Фокус в том, чтобы убедиться, что это лучше для тебя. Смотри, слушай, учись. Вот почему я взял тебя с собой".
Трактирщик с любопытством наблюдал за ними из-за стойки, но ничего не сказал и не дал понять, что подойдет узнать, не нужно ли им чего-нибудь. Миска горячего бульона была бы очень кстати, но Родульф подозревал, что ее не предложат. Возможно, их даже попытаются отравить. Как бы ни было все похоже в Расбруке, он не мог забыть, что они были врагами на протяжении многих поколений, и, несмотря на нынешний мир, пока они оставались в опасности. Чем скорее их дело будет завершено, и они отправятся домой, тем лучше.
Они не заставили себя долго ждать, когда в трактир вошли двое мужчин и огляделись вокруг. Их взгляд остановился на Родульфе и его отце.
'Вы Леондорферы? '
Донато кивнул Родульфу и улыбнулся. Да. С кем мы говорим?
'Я Эммерам, а это Тьетмар. Мы люди Первого Воина. Мне сказали, что вы здесь, чтобы обсудить торговлю". Оба мужчины сидели за столом, который занимали Родульф и его отец.
Да, — сказал Донато. Я Донато, а это мой сын Родульф".
Мужчины кивнули Родульфу, а затем вернули свое внимание к его отцу.
'У нас есть полномочия вести переговоры от имени деревни', - сказал Эммерам. Нам интересно узнать, что у вас на уме".
Я хотел бы торговать с вами. Мехами, янтарем, металлами и драгоценными камнями", — сказал Донато. Меня также интересует шерстяная ткань, если она высокого качества".
'А что вы предлагаете взамен?' сказал Эммерам.
Золото, — сказал Донато. Я заплачу справедливую цену за
