Марию и спросил:
– Это чего?
– Это бабка наша, – поспешил Марко. – С головой чутка не в ладах, но ты не смотри. Она наша, правильная. Привели вот посмотреть, какие дела творятся. А на малого не смотри, говорю же. Малёк еще. Воспитываем вот с сестренкой, как можем.
Мужчина пожевал губами, но, в конце концов, сплюнул прямо на брусчатку и сказал:
– Вел бы ты их отсюда. Тут пока свои только. А посмотрите, когда закончим. Недолго уже осталось.
Протянул Марко руку, коротко пожал. На Алису с Микой не посмотрел, зато наклонился к госпоже Марии и по слогам почти сказал:
– Воистину воскрес, госпожа!
Та протянула ему руку в ответ, и он, помедлив, взял ее двумя руками и осторожно пожал. Буркнул:
– Давайте-ка отсюда!
Развернулся и через несколько шагов влился в толпу, растворился среди таких же черных людей.
Громкоговоритель кашлянул. Икнул. Из него полился тот же джингл, который они слышали по радио во время трансляции новостей. Все трое вслушались, но вместо голоса диктора за джинглом затянулся молебен. Его подхватил чей-то голос в толпе, а за ним и другие. По улицам, пустым без машин, собак, людей, трамваев и уличных торговцев попкорном и сувенирами, понеслось эхо. Пришли в движение плакаты и хоругви. Заходила аморфная масса, принимая структуру. Вот уже выстроилось заглавие колонны, вот за ней организовывалась широкая человеческая река.
– Какие лица, – сказала себе под нос Алиса.
– Какие лица? – переспросил Марко.
Она только плечами пожала.
– Слышь, русская. Не трожь. Они тебя не трогают, и ты не трожь. Верят люди в Спасителя, тебе чего с этого?
– Они уже потрогали весь город, – тихо сказал Мика.
– Слышь! Танцор балета! Русская, уйми его, а?
Мика весь подобрался, подался грудью вперед, вытянулся макушкой в небо, как будто встал в танцевальную стойку. Скрестил руки на груди.
– Унимать нужно не меня.
Алиса все еще загораживала Мику плечом от уже несуществующей опасности, и сейчас развернулась к нему. Прищурилась. Дернула крыльями острого носа.
Хотела сказать, что он и так всю дорогу молчал, ни полсловом с ней ни обмолвился, когда не говорил, что ему нужно остаться в школе, что в супермаркет нужно взять деньги, что чужие припасы есть нельзя, что полубезумная пожилая женщина пойдет с ними, что вся группа поведет его на Баньицу через полицейские кордоны. Говорил всегда о том, что нужно ему, и ни разу о том, что нужно им. Молчал, когда Алиса сидела у окна в солнечном свете. Молчал, когда она держала в руках новенькие кроссовки. Не тот момент Мика выбрал, чтобы заговорить. Раньше нужно было, слышишь? Нужно было раньше!
– Сейчас помолчи, пожалуйста, – сказала Алиса.
– Вот это правильно! – сказал Марк.
– Ты тоже. Сейчас говорить буду я. Я буду говорить, пока мы не дойдем до Дединья, а потом…
Кашлянул громкоговоритель, и высокая чистая нота молебна сорвалась в визг.
– Потом, – сказала Алиса, глядя мимо Мики, – я тебя там оставлю, и сможешь говорить, что захочешь. Идем.
Глава 11
На Баньицу шли почти два часа.
Тяжелее всего было вырваться из разгромленного центра.
На Браничевской улице остановились у разгромленного американского дайнера, где в битых окнах был выставлен опаленный с краев и перевернутый американский флаг, а на столиках осколки были перемешаны с мелочью из музыкальных автоматов. Кое-где все еще стояли яркие пластиковые стаканы с трубочками и тарелки с недоеденными луковыми колечками и бургерами. Мика отказался заходить внутрь, и Алиса с Марко сами зашли, хрустя битым стеклом под подошвами, и вынесли к двери четыре стакана с водой из-под крана.
На подходе к бетонной петле моста на Автокоманде увидели первый блокпост. Все те же металлические заграждения, три машины с шашечками такси, пятеро мужчин, из которых двое были в военном, а трое в штатском. Марко вышел им навстречу с поднятыми наружу ладонями, коротко переговорил, и старший с автоматом наперевес коротко махнул головой. Буркнул в спину: «Лучше парком, как дойдете». Группа поспешно, насколько позволяла госпожа Мария, поднялась на мост, перешла на другую сторону и спустилась по крутым ступенькам.
До парка шли по почти безлюдным улицам. Странно было видеть целые окна и витрины, чистые вывески ночных клубов, кафе, аптек и супермаркетов.
– Это что, Маки? – спросила Алиса, но тот только плечами пожал.
Он так же вертел головой по сторонам и оживился, когда пошли мимо стадиона «Райко Митич». Привстал аж на цыпочки и прищурился, чтобы рассмотреть.
– Целенький, – с нежностью в голосе сказал он.
– Здесь все целенькое. Как приснилось. Только людей нет.
Ответ нашелся скоро. В каждом квартале на столбе висел рупор, из которого, как сверилась по часам Алиса, каждые пятнадцать минут передавалось одно и то же сообщение. Гражданам настоятельно рекомендовали сидеть дома под угрозой задержания за несанкционированный выход и обещали, что это временные меры для их же собственной безопасности.
Несколько раз Алиса заметила, как на них смотрят сквозь жалюзи и шторы. Какой-то парень возраста Мики помахал ей и вопросительно кивнул. Алиса скрестила руки в воздухе: не надо, не выходи. На подоконник запрыгнул черный кот. Прежде чем штора задернулась обратно, Алиса видела, как парень рассеянно почесал его за ухом.
Когда дошли до парковой полосы, миновав еще один кордон с усталыми и неразговорчивыми часовыми, свернули на тропинку, начинавшуюся у яркого деревянного знака «Байфордов лес» со стендом, на котором был план лесополосы, а рядом под большими цветными фотографиями птиц рассказывалось о том, каких пернатых можно увидеть и услышать на прогулке.
Над головой сплетались в шатер ярко-зеленые кроны деревьев. Вдоль заасфальтированной тропы стояли деревянные скамейки, а от основной дорожки разбегались в стороны протоптанные земляные тропинки. Одна вела к деревянному мостику над узким ручьем. В погожие дни здесь все окрашивалось в зелено-желтое, солнце пробивалось сквозь зазоры в листве, и пятна света плясали по скамейкам и дорожкам.
– Присядем? – спросила Алиса скорее в воздух, чем у кого-то конкретного.
Вместо ответа госпожа Мария сама подошла к ближайшей скамейке и с достоинством опустилась. Аккуратно сложила руки на коленях. Подняла лицо к небу и глубоко, с чувством вдохнула пахнущий зеленью воздух.
Мика опустился рядом с ней. Она повернула к нему лицо, улыбнулась и нежно похлопала ладонью по щеке. Он перехватил ее руку, аккуратно погладить кисть с тыльной стороны и вернул на колено. Марко громко фыркнул и пнул металлическую урну сбоку от скамейки.
– Курить бы. Свои братишкам отдал.
Мика молча достал из кармана джинсов помятую пачку и протянул Марко вместе с зажигалкой. Тот взял пачку и вынул
