остров во внутреннем море Уиллоу-парка. Ходу, Медовушка, это не для нас. Ты знаешь, куда нам надо отправиться, старушка, и что там надо сделать. Вперед же, вперед! Ночь Основателя. Они чествуют Максвелла Пинга, заприметившего это место, и Джесси Смарта, расчистившего лес и построившего хижины у Ручья несчастных женщин. Они говорят об Эстер Кларингтон, построившей первую школу, и Джошуа Хэйсе, который проложил первые улицы. Но они не упомянут Мэтиаса Уормвелла, построившего первые мельницы и литейки. Может, потом он и задумался о вещах помрачнее, но в юности старину Мэтти занимали лишь община и торговля. Нет, его и не подумают упомянуть, но может быть, только может быть, мы это исправим — да так, что они никогда не забудут.
Да, сынок, мы снова выберемся на Блэквуд-лэйн, сейчас, когда солнце кровоточит в западном небе. Ты, может, видишь, как нечто движется и шелестит, иные тени могут даже звать тебя по имени, но не волнуйся, я и мои родичи защищены на этом пути чарами. А… я не упомянул? Конечно, меня зовут Тобиас Уормвелл. Моя семья сперва держалась высоко и гордо, но, бывает, из дворца в яму падать близко. Вот он, дом. Легче, Медовушка, легче, знаю, что тебе это не по вкусу.
Так, сынок, дай-ка зажгу фонарь… вот. Здесь темнеет рано. Даже при свете тени крадутся, как змеи, правда? Черные питоны и маслянистые гадюки. Держись рядом, мальчик, держись рядом. Свети рядом со мной. А туда не смотри. Я тоже вижу их, двигающихся у сломанных ворот погоста. На костях их нет плоти, так что — отвернись! Отвернись! Вот, через двор. Не думай о том, что запуталось в траве. Тс-с-с! Тише. Нет… Я не знаю, что это, пусть проскользнет. Вот. Видишь? Мы интереса не вызвали. Вернулось в лес. Умный человек к такому не лезет, мохнатому и ползущему, выше деревьев и с желтыми глазами, горящими ведьмовским огнем.
Нет, не заперто. Заходи, со мной ты в безопасности. Когда-то этот дом был большим, жилище Уормвеллов, а теперь глянь! Стены покосились, пол погнулся, тени залегли там, где теней быть не должно. Сюда занесло листья, птичьи гнезда и мышиный помет. Нам вверх по лестнице. Осторожней с перилами, они гнилее черных зубов. Ни паутина, сынок, ни то, что она оплетает, тебе не повредит. Говорят, собака — лучший друг человека, но это не так. Лучший друг человека — паук. Никто больше не сжирает в пять раз больше собственного веса в москитах, черных мухах и клещах каждый сезон. Еще паутина, давай я тебя проведу. Царапанье? Да здесь только крысы в стенах. Теперь это их дом. Не пригибайся. Эти летучие мыши в тебя не врежутся.
А теперь держись рядом. Лестница на третий этаж чуток обветшала. В эту дверь и по лестнице — в комнату в башне. Да, сюда мы и идем. Теперь это просто развалины, да? Крыши нет и можно смотреть прямо на звезды, мерцающие наверху. Здесь старик Огги делал свое дело, и здесь мы сделаем наше. Говорят, его схватило столь черное зло, что и ветру его не очистить. Видишь отметины на стенах? Круглые, с обеденную тарелку? Словно осьминог карабкался и оставил следы присосок. Давай, коснись их. Чувствуешь, как они прожгли штукатурку? А теперь иди сюда. Выгляни и скажи, что ты видишь. Верно. Отсюда, возвышаясь над облаками, мы можем заглянуть через вершины деревьев на Уиллоу Парк и увидеть, как добрый народ Паути-тауна собирается праздновать Ночь Основателя. Отличное сборище откормленного скота!
А теперь я покажу тебе мрачную тайну семейства Уормвелл. Видишь? Панель сдвигается и внутри, завернутая в мясницкую бумагу, эта книга. Сдуй листья со стола. Вот так. Давай-ка покажу тебе книгу. Держи фонарь поближе. Латынь я не особо знаю, но на обложке сказано «Dee Vermis Mysterious» или типа того. Произношение мое так себе, но это неважно. Адская это книга, сынок. Церковь старалась уничтожить все копии, что смогли найти. А написавшего ее парня казнили. Забавно пахнет, да? Как кости, пожелтевшие и сгнившие в саване. Чувствуешь переплет? Склизковат, как гнилая свиная кожа. Неважно, эту книгу украл из могилы в старой стране старина Мэтиас. Это книга заклинаний, она про некромантию и дивинацию. А теперь всмотрись в празднование Дня Основателя и не слушай слова, что я скажу, те, что должен сказать в эту ночь, при правильных звездах в третью фазу кровавой луны. Я скажу их за тех Уормвеллов, с которыми дурно обошлись личинки, копошащиеся, ползающие внизу!
Вот. Посмотрим, услышал ли кто… Чувствуешь, сынок? Это не землетрясение заставило мир рокотать.
Посмотри на них внизу, в парке — они тоже это почувствовали! Ветер дует… Ба! Я и здесь его чую, горячий, обжигающе горячий и воняющий тем, что давно уж мертво и зарыто! Боже! Словно тысячи могил раскрыли зев и десять тысяч гробов взорвались червями и гнусью! А теперь… да, этот голос, сынок, этот голос! Словно буря пронеслась сквозь голые деревья и подземные катакомбы! Как гром и шипящие потоки! Идет! Оно идет! Слушай… биение, сотрясающее землю, как огромное, обрюзгшее, мясистое колотящееся сердце! Бум-бум! Я едва могу стоять на ногах! Держись, мальчик, держись крепче! Вопящий адский ветер снесет Паути-таун! Смотри, как носятся они там, внизу, пока их праздник рвут на части торнадо, ураганы и тропические тайфуны! Земля распахнулась! Деревья падают и рушатся дома! А теперь… теперь оно идет, как шло к моему кровному родственнику Оугусту Уормвеллу! Звезды гаснут в небе… Черные расколотые миры катятся, как яйца с фиолетовыми венами, готовые разбиться и разлиться! Луна… да… она налилась красным, как глаз, полный крови! Воздух влажен и стыл! Вот… смотри! Видишь? Небо порозовело, как свежее мясо, пожелтевшее и сгнившее — словно лопнул крупный пласт распухшего жира… О, Иисусе, вот оно! Это Бугг-Шаггат, как книгой и обещано! Выше четырехэтажного дома, подобный ползучему студню и спутанным веревкам! Огромный комок вонючей, извивающейся слизи и пузырящегося мяса, крадущийся на тысяче паучьих лап! Он идет! Великий Ктулху и Отец Йог-Сотот… прокляните нас всех до единого… Он пожирает небо! Он пожирает мир! Он засасывает этих бедолаг внизу, как свинья, глотающая жижу… миллионы языков… глаза, боже правый, светящиеся кровоточащие глаза, смотрящие прямо на меня…
Он идет, парень. Идет за мной.
Идет за книгой.
А потом придет за тобой…
Перевод: В. Рузаков, 2020
Иллюстрация Ольги Мальчиковой
Тим Каррен
СКРЕЖЕТ ИЗ ЗАПРЕДЕЛЬНОЙ ТЬМЫ
Tim Curran. «Scratching from
