Карфагену»[167], Катона, Гракхов, Цезаря и Марцелла. Заглядывая вперед на целое тысячелетие, Эней узнает даже о Золотом веке в правление Августа. Именно в этом месте эпоса появляется знаменитое пророчество о том, что Рим будет править миром:
Смогут другие создать изваянья живые из бронзы,
Или обличье мужей повторить во мраморе лучше,
Тяжбы лучше вести и движенья неба искусней
Вычислят иль назовут восходящие звезды, – не спорю:
Римлянин! Ты научись народами править державно —
В этом искусство твое! – налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войною надменных![168]
В древнеримской литературе содержится множество упоминаний некромантии. Плутарх рассказывает, что спартанский генерал Павсаний вслед за победой над персами в 479 году до н. э. так возгордился, что велел прислать к нему «свободную девушку» по имени Клеоника («Звенящая победа»), чтобы обесчестить ее. Однако, когда она пришла, в результате путаницы Павсаний случайно заколол ее. С тех пор ее призрак начал преследовать его, изрекая: «Необузданность гибельна мужу». Тщетно пытаясь скрыться от призрака, Павсаний бежал в Гераклею Понтийскую на Черном море и обратился в местный psychopompeion, «прорицалище мертвых». Он предложил традиционные жертвы и возлияния, чтобы вызвать дух девушки. Она явилась ему и сказала, что Павсаний избавится от всех напастей, вернувшись в Спарту. Сразу же по возвращении полководец умер[169].
Помимо Гераклеи существовали и другие крупные прорицалища, в которые люди обращались, чтобы посоветоваться с мертвыми: озеро Аверно в Кампании (его посещал Эней), мыс Тенарон на Мани (средний «палец» Пелопоннеса) и река Ахерон в равнине Эпир. Во всех этих местах проводились раскопки. Наиболее важными были исследования в Ахероне, благодаря которым стало известно о целом храмовом комплексе, оснащенном специальной машинерией для имитации призраков и производства специальных акустических эффектов. Так, по крайней мере, полагают археологи, участвовавшие в работе[170]. Посетители храмового комплекса должны были несколько дней ждать визита и поститься – только после этого им позволяли посетить главное здание, где под руководством служителей храма они осуществляли сложный ритуал, встречались с духами мертвых и получали ответы на свои вопросы.
Некроманты также часто совершали свои ритуалы в гробницах, на полях брани, в пещерах и на озерах, расположенных возле вулканических кратеров в Италии и Испании. Существовали также профессиональные psychagogoi, «предводители душ». В поисках новых клиентов они кочевали. Среди них выделялись engastrimythoi, в буквальном переводе – «говорящие утробой». Некоторые некроманты добивались высокого положения в обществе, других же презирали как торгашей.
Вслед за «Одиссеей» и «Энеидой» о некромантии так или иначе рассказывают и другие произведения древнегреческой и римской литературы[171]. В «Фарсалии» Марка Аннея Лукана (ок. 61–65 н. э.) Секст Помпей посещает ведьму Эрихто, чтобы узнать, чем завершится предстоящая битва между его отцом Помпеем и Юлием Цезарем.
«Вот, наконец, она выбрала труп, ему горло проткнула / И, привязав ко крюку веревку с мертвою петлей, / Жалкое тело бойца по скалам и острым каменьям / Тащит»[172]. Затем Эрихто готовит из разнообразных мерзких ингредиентов лосьон и протирает им труп, отчего свернувшаяся кровь согревается, трепещут в холодной груди легкие, «онемевшие недра» наполняются жизнью, напрягаются мышцы, и труп «не постепенно встает: земля его вдруг оттолкнула» и открывает глаза. Ужасным голосом, проникающим даже в Тартар (ад), она требует ответить на ее вопросы о будущем. Узнав, что битва будет проиграна, а Секст и его сподвижники убиты, она позволяет оживленному юноше вновь пасть[173].
Еще одно упоминание встречаем в «Эфиопике» Гелиодора из Эмесы, написанной, вероятно, в III веке н. э. Два путника встречают старуху, чей сын погиб в битве персов с египтянами. Тайно проследив за ней, они понимают, что она собирается оживить его труп и спросить о судьбе другого сына. Убедившись, что за ней никто не следит, она вырывает яму и разжигает перед ней огонь. Гелиодор пишет:
Затем она зажгла костры по обе стороны и положила между ними труп сына, взяла со стоящего рядом треножника глиняную чашу и налила в яму меду. И тотчас же совершила возлияние из другой чаши молоком, а из третьей вином. После этого она бросила в яму печенье на сале, вылепленное наподобие человека, увенчав его сначала лавром и укропом. Наконец она схватила меч, беснуясь как одержимая, долго молилась, обратившись к луне, на варварском и чуждом для слуха языке, затем, взрезав себе руку, вытерла кровь веткою лавра и окропила костер. Совершив еще многое другое, она наклонилась над трупом сына и, напевая ему что-то на ухо, разбудила и заставила его тотчас встать при помощи своих чар[174].
При помощи такого немудреного ритуала старуха заставляет труп рассказать о судьбе его брата – но узнает лишь, что не только он, но и сама она сгинет на войне. Вскоре предсказание сбывается.
Очень похожую историю рассказывает Апулей в куда более популярном романе «Метаморфозы, или Золотой осел», написанном на латыни во II веке. Там упоминается Затхлас, «один из первых египетских пророков, который уже давно за большую цену условился… на время вызвать душу из преисподней, а тело это вернуть к жизни»[175]. Затхлас начинает с того, что кладет волшебную траву на уста и грудь трупу, а затем молится восходящему солнцу. «И вот уже начинает вздыматься грудь, вены спасительно биться, уже духом наполняется тело; и поднялся мертвец, и заговорил юноша: „Скажите мне, зачем, вкусившего уже от летейских чаш, уже по стигийским болотам плывшего к делам мимолетной жизни возвращаете? Перестань же, молю, перестань, и меня к покою моему отпусти!“»[176] Когда же некоторые из присутствующих начали сомневаться, что труп может раскрыть им какую-то тайну, тот дает обещание: «Дам, дам вам ясные доказательства своей безукоризненной правоты и открою то, о чем никто, кроме меня, не знает и не догадывается» – что и исполняет[177]. Очевидно, что одна из задач таких pièces de résistance заключалась в том, чтобы посеять ужас среди читателей и зрителей. Помимо этого, общественные мнения по поводу некромантии разделились. Апулей наглядно показывает, что всегда существовали те, кто считал некромантов мошенниками, дурящими простодушную публику. В романе Гелиодора старуху настигает кара – не потому, что она промышляет ложными предсказаниями, но потому, что сама практика отвратительна. Но это лишь одна сторона монеты. Ни четыре предсказателя, описанные выше, ни множество других менее известных заклинателей мертвецов не могли бы существовать без массовой веры в них, длившейся веками, без паломничеств и даров,
