Когда господин Гарнер пришёл снимать с ноги Розалин повязку, она точно так же беседовала с Андрианом и иногда позволяла себе награждать его улыбкой, неловкой, ещё не до конца им заслуженной.
— Что ж, госпожа Розалин, нога ваша почти зажила, но пока не сильно её напрягайте. Медленные прогулки, свежий воздух и хорошая компания, — он покосился на Андриана, — помогут вам восстановиться. Да-да, Ваша Светлость, — обратился он к герцогу строгим голосом, — прогулки. Они и вам пошли бы на пользу. Так что, госпожа Розалин, сегодня же берите с собой Его Светлость и прогуляйтесь хотя бы по саду. — Под садом он имел в виду тот покрытый травой закуток под их окнами.
— Господин Гарнер, разве я когда-то отказывался от прогулок? — спросил Андриан с нарочитой обидой в голосе. — Я с удовольствием составлю Розалин компанию.
Как только лекарь ушёл, Андриан настоял, чтобы перед прогулкой Розалин накинула тёплый плащ и надела закрытую осеннюю обувь, и любезно предложил ей облокотиться на его согнутую в локте руку.
— Мы же не хотим, чтобы ты ещё что-нибудь подвернула, правильно? — аргументировал он свою помощь, но, не дождавшись от Розалин реакции, сам положил её руку к себе на локоть. — Розалин, я не кусаюсь.
— В этом я бы с вами поспорила.
Но страшили её вовсе не укусы — держаться от Андриана на расстоянии у Розалин были более веские причины. Постоянное присутствие герцога в её комнате поначалу раздражало и отталкивало, но постепенно вместо неприязни она начала испытывать странное, непривычное волнение. По утрам она с замиранием ждала, когда герцог появится на пороге её комнаты, подмечала каждый его жест, ловила каждый его взгляд, смущалась и краснела при любом неудачно сказанном ею слове. Она стала улыбаться не к месту и грустить без причины, говорить глупости и соглашаться с любым высказыванием Андриана. И эта перемена в её отношении к герцогу пугала.
— Пройдёмте, госпожа Розалин. — Он толкнул дубовую дверь и кивнул Жаку, чтобы тот следовал за ними.
— Во время прогулки нас будет сопровождать стража? — удивилась Розалин. Ведь закуток, по которому они собирались пройтись, даже садом можно было назвать едва ли. Огороженный с одной стороны замком, с другой — высокой замковой стеной, он был отрезан от внешнего мира, и к нему вела только одна арочная дверь. Та самая, возле которой её поймали во время её неудачного побега.
— Жак подождёт у арки, — ответил Андриан.
Погода в тот день выдалась на удивление солнечной. Обещанный сезон дождей пока не наступил, и небо ещё утром стряхнуло с себя мелкую рябь облаков и разразилось такой всепоглощающей лазурью, что на неё хотелось смотреть бесконечно. О приближении осени говорила только слегка пожухшая трава да промозглость иногда поднимавшегося ветра. Он пах свежестью и опавшей листвой.
— Скоро похолодает, — сказал Андриан, вдыхая аромат приближающейся осени.
— Так рано? — удивилась Розалин. В Каринэе август бывал жарким. Солнце опаляло кожу и не становилось мягче до середины, если не до конца, сентября.
— Мы же на севере. В Айрасских горах вот-вот начнутся снегопады. Нам нужно поспешить с поездкой, если хотим поймать последние погожие деньки.
За эти дни Андриан так красиво и подробно описал предгорье Айраса, что Розалин тоже хотела увидеть эти горы воочию. Из окон замка они казались маленькими и совсем не величественными, от них не захватывало дух, и потому ей не терпелось рассмотреть их поближе.
От арки Андриан свернул направо и повёл Розалин по дорожке, проходившей вдоль замковой стены.
— А это точно сад? — спросила она озадаченно. Кроме травы на этом кусочке земли не росло больше ничего. Разве что на другой его стороне виднелись недавно высаженные черенки какого-то кустарника.
— Кхм… Здесь скалистая местность, мало каким растениям подходит. Да и я, честно признаться, не большой любитель таких прогулок. Но после нашего приезда я уже успел подыскать садовника. По весне можем заглянуть на садовую ярмарку, выберешь там что-нибудь на свой вкус.
— Я выберу?
— Ну, не я же. Это девушкам нравятся такие занятия.
Они медленно прошли половину будущего сада и остановились у черенков. На срезанных веточках только начали появляться первые листья.
— Их посадили недавно? — спросила Розалин озадаченно.
— Да. Это розы из Каринэйского сада. Его Светлость герцог Филипп любезно разрешил мне срезать несколько черенков.
Розалин грустно покачала головой.
— Они же южные, в этом климате не приживутся. Да и поздно посажены.
— А я думаю иначе, — возразил Андриан с азартом. — Они вполне могут привыкнуть и прижиться. — При этом смотрел он вовсе не на розы, а на инару, будто говорил совсем не о цветах.
Их мирная прогулка закончилась довольно быстро: у Розалин разболелась едва поджившая нога. Но ей совсем не хотелось возвращаться в замок.
— Я могу какое-то время посидеть тут? На лужайке, — спросила она у Андриана, когда они уже подошли к арке.
— Конечно. Я распоряжусь, чтобы слуги постелили что-нибудь на траву.
В тот день Розалин почувствовала себя знатной дамой. Слуги расстелили для неё плед, принесли фрукты, постоянно интересовались, не мучила ли её жажда. Такое внимание её одновременно смущало и удивляло, она будто оказалась по другую сторону общества. Поверить в это было трудно, а привыкать опасно. Пусть Андриан и вёл себя учтиво и внимательно, но Розалин не воспринимала его знаки внимая всерьёз. Тем более, через несколько месяцев она должна покинуть север и навсегда оставить герцога и его замок.
Его рассуждения о саде и весне звучали мечтательно и нереалистично. Она уедет раньше, чем наступит время высаживать цветы. Тогда почва наверняка ещё будет мёрзлой. Но напоминать ему об этом она не стала. Он говорил так красиво, и ей самой хотелось хотя бы ненадолго поверить его словам. Розалин испытывала странное желание остаться — его она не замечала за собой раньше, да и теперь ему не стоило давать место в её сердце. Она должна была искоренить его, как сорняк. Ей нечего делать на севере, и уж тем более не стоило сближаться с северным герцогом. Это сулило лишь разочарование и боль.
Она вернулась в комнату ближе к вечеру для того лишь, чтобы застать там кудахчущую Дори.
— Ох, госпожа, Его Светлость велел собрать вас в дорогу. Говорит, после завтра вы поедете с ним к Айрасским горам. А у вас ни тёплого плаща, ни дорожного платья. Портниха обещала найти да подшить что-то. Но боюсь, может не успеть. Его Светлость опять будет гневаться.
Гневаться… Разгневанным Розалин его не видела уже давно. С ней он теперь всегда был любезен, улыбался — что ему несомненно шло — и всегда увлечённо о чём-то рассказывал. Она не скучала по тем временам, когда они ссорились по несколько раз на день.
— Он не будет гневаться, — заверила она Дори. — Просто поедем на день позже.
— Госпожа Розалин, — служанка покачала головой и разулыбалась, — а ведь Его Светлость и правда не узнать. Вот что с людьми любовь-то делает.
