class="p1">— Сдать Москву Наполеону еще на его подходе к границам? — ахнул Вася.
— Ага, — подтвердил Андрей. — Даже без квеста. Честно расслабиться и получать удовольствие.
— А в детективов играть? Точно нет смысла?
— Никакого…
— Шергину бойкотировать?
— Really? It’s dull and ineffective[18]…
— Тогда надо как минимум извиниться перед Аней за то, что мы на нее давили, — сказал Вася, — а бойкот ваш — это просто…
— Да поняли, завтра и сделаем, — красноречиво глядя на Лизу, проговорила Леля.
Лиза отвернулась, но у остальных совесть самоочистилась.
Стало легко.
В декорациях пижамной вечеринки сдаваться было сложно, но ученики 10-го «Б» постарались. Обладая немалым набором улик, фактов и загадочных знаний, они с упоительным и гибельным восторгом превратили тайное детективное собрание в полноценную пижама-пати. Не было ничего, а что было — то пусть разгребают взрослые, которые пакуют вещи. Раз они сдались, то что ожидать от тех, кого они породили, дали им денег и продолжают опекать?
Дверь перестала закрываться — поставщиков продовольствия по просьбе Безносова отслеживал и впускал консьерж. Заказывали и сами: не привыкнув еще к Петиному миллиону, одноклассники выщелкивали себе в телефонах любимую еду. И она прибывала.
Играла музыка, вокруг танцевали. Петя проследил взглядом, как Лубоцкий, который явно еще что-то хотел сказать, свирепо составлял башню из артефактов папенькиного прошлого. Петя видел, а Андрей нет, как альбом с фотографиями упал на пол и раскрылся как раз на папиной археологической юности. Так хотелось встать и поднять его, но Безносов не мог себя заставить: восемь упругих подушек подавляли его желание двигаться.
Музыка качала на волнах, заставляла следовать за ритмом.
Но вот по квартире поплыл запах щей — это Вася Селезнев открыл расписной судочек. Василий любил эпатировать. Его привозили в школу на «гелендвагене», который по особой договоренности с руководством парковали прямо у здания. В большую перемену погожим днем Вася частенько спал на его крыше, накрыв голову тряпичной сумкой.
Официанты разлили щи по тарелкам, будущие переселенцы собрались у стола с артефактами, взяли пластиковые хохломские ложки, неуверенно пробовали. Под кексы оказалось самое оно.
Да, тайна по-прежнему манила, но надо было себя заставить быть расслабленными.
Не собиралась расслабляться только Лиза Дейнен. Она дула пустой чай, то и дело поглядывая на дверь. Полчаса назад ее силы поддержал энергетический батончик, случайно завалявшийся в рюкзаке верного друга Андрея. После шести вечера она практиковала тульские пряники с теплым молоком, и вот они-то и застряли где-то на просторах Москвы.
Так что, когда все уже были умиротворены, она все еще к чему-то призывала.
— …Шергина преувеличивает свое значение, — говорила Лиза, — понятно, что на нас она учится вертеть общественным мнением, повелевать массами. Получается у Ани плохо. Мы видим, что девчонка не лидер. Скорее всего, ее ждет карьера жены олигарха. И когда я подложила ей в рюкзак дохлую крысу…
— Что ты врешь, я сама ее туда положила! — раздался вдруг пронзительный голос.
Все ахнули и вздрогнули.
На пороге стояла Аня. Она вошла с парнем из «Яндекс-еды» и, получается, слышала весь монолог.
— Как — «сама положила»?
— Зачем?
Глаза у Лизы вспыхнули: удалось! Не зря она гипнотизировала дверь: неожиданно увидев Аню, сумела скрыть удивление, повернула свой спич в нужную сторону и вынудила бедняжку проболтаться. Довольная Лиза вонзила свои беличьи зубы в пряник, приняла из рук патимейкера подогретое молоко. Обхватив голову руками, Лубоцкий плюхнулся на пол.
Потрясенный Вася замер в углу над щами. Потихоньку сполз на пол. Аня, конечно, видела его. Как ей объяснить, что он пришел и за себя, и за нее? Послушать, узнать, повлиять… Да и она читала чат группы, никто ее не удалял. Адрес Петечки Дорохов там для всех выложил. Никакой вины! Так думал Василий — и продолжал сползать. Подкатился к боковине дивана, принакрылся рукавом тулупа…
Аня не заметила Васю; оправдываясь, рассказывала, как вошла в группу — «курага курагой», — как снимала видеоролик с молодым артистом своего театра, как…
— Да мы и сами перестарались! — раздались голоса.
— Мы хотели извиниться!
— С бойкотом вышла глупость…
— Ты прости…
Ноги Ани подкосились. Она села на пол. Катарсис, слезы очищения так нужны страдающему человеку. Ее класс, такие разные, такие любимые люди. Все ошибаются. Не зря она пришла. Она наплакала целое море на плечо Лубоцкому, который первым ее обнял. Остальные тоже плюхнулись к ней на пол — неловкие объятия, робкие похлопывания по плечу. «Надо позвать Васю. Он страдает, ради меня не тусуется со всеми…» — промелькнуло в Аниной голове, и… она еще крепче прижалась к сильному плечу Лубоцкого. И конечно, в этот самый момент Вася поднял голову. Их глаза встретились. Так он, оказывается, пришел сюда, к тем, кто еще недавно бойкотировал ее. Он был тут с самого начала! Слезы примирения у Ани мгновенно высохли.
— Здравствуйте, господа, — раздалось вдруг.
Она вошла — и все мужчины встали.
Все, кто тут был. Все-все.
Дивной красоты женщина шагнула от двери. Стена статусных духов тут же отрезала ее от остальных, заставляя не прилипать к ней, а почтительно держаться на расстоянии. Все и держались.
— Аня, доченька, вот ты где!
Да, это была мама Ани Шергиной. Ну ладно, «курага» прочитала переписку группы и явилась, но мама-то тут как и зачем?
Анина мама постучала ноготком по экрану телефона:
— А что вы думаете, ваши родители тоже отслеживают ваши передвижения. И наверняка тоже тайно. Безопасность ребенка для мамочки — самое главненькое.
Она хотела убрать телефон в большую мягкую сумку, висевшую на плече. Сделала шаг вперед, поставила сумку на стол, но та соскользнула на пол. Покатились в разные стороны помада, тушь, винтажное зеркальце…
Дети бросились собирать вещички по гостиной.
Незваная гостья изящно нагнулась, подняла сумку, прижала к себе. С милой улыбкой получив от Толи Абрикосова последнюю потеряшку, сказала:
— Аня, очень торопимся. Попрощайся с друзьями. Всего доброго, ребята!
Повернулась и ушла. Облачко духов ударило по щам, победило и улетело.
— Проветрите свою бобровую хатку — дышать нечем, — презрительно бросила Аня, обожгла взглядом Лизу, с усмешкой глянула на Селезнева и двинулась вслед за мамой.
— А ты говоришь, не умеет повелевать массами! Шергины вертят людьми и обстоятельствами — мы только что это видели.
— Шерга была как Шерга, а теперь она рвет нам мозг! Как это понимать?
— Давайте пока никак не понимать, — на этот раз на стол запрыгнул Дорохов. — Нам требуется перезагрузка!
Да, после катарсиса она нужна была обязательно. Не сговариваясь, все схватили телефоны и бросились прокручивать свои плей-листы. Выбрали музыку самую зверскую, самую переустановочную.
С разрешения Безносова Вася снял
