Дело университета Тоный было самым масштабным уголовным делом за все время моей адвокатской деятельности. Это было и самое крупное политическое дело во времена Шестой республики. Число задержанных и обвиняемых достигло 77 человек.
Обвинительный акт был просто огромным, и число обвиняемых было очень велико. Полицейские выдвигали обвинения, разделившись на восемь групп, суд тоже заседал, разделив работу на восемь дел. И я один ни при каком раскладе не смог бы справиться. Я попросил о помощи адвокатов из организации «Юристы за демократическое общество», и мы образовали общую группу адвокатов и распределили дела. Однако нужен был человек, который свел бы все дела и всех обвиняемых вместе. И я не мог не взять на себя эту роль.
Хотя судебное разбирательство шло с разделением на восемь дел, я участвовал во всех заседаниях. Несмотря на то что дело было разделено на восемь частей, обвиняемых было много, список предъявленных обвинений был громадным, поэтому по каждому делу суд заседал целый день. Подготовка к суду требовала много сил, и в день заседания у меня не было ни минуты свободного времени, чтобы пойти в суд на другие дела, которые я защищал. И пока все это не закончилось, у меня не хватало смелости взять на защиту другие дела. Я действительно очень переживал в то время.
Прокурор требовал смертной казни для студента, бросившего бутылку с горючей смесью, которая стала причиной пожара. За всю свою адвокатскую деятельность я впервые видел требование меры наказания в виде смертной казни. Ведь он бросил бутылку, не предполагая, что из-за паров бензина начнется пожар. Эта бутылка ничем не отличалась от многих других, брошенных студентами в тот день, но из-за пожара, который непредвиденно начался, именно этот студент был заклеймен как хладнокровный убийца. И хотя не для меня требовали такого наказания, но в тот момент, когда я услышал фразу «смертная казнь», у меня невольно выступили слезы. И из-за этого я вынужден был продолжать защиту, только взяв небольшой перерыв в заседании.
К счастью, все обвиняемые по этому делу были освобождены от отбывания тюремного срока досрочно в связи с прекращением дела. В 2002 году, во время работы «Народного правительства», 46 из них были признаны Комитетом по рассмотрению вопроса компенсации участникам движения за демократизацию причастными к движению за демократизацию.
Признание их причастными к движению за демократизацию не означало нанесения оскорбления погибшим при исполнении полицейским. Полицейский, который честно выполнял свой профессиональный долг и погиб при исполнении, уже является национальным героем. Однако тот факт, что осужденные были причислены к группе активистов движения за демократизацию, породил абсолютное заблуждение, что это проявление неуважения к погибшим полицейским. И печально, что у некоторых людей это до сих пор вызывает ненависть.
Комментарий
* Пары бензина. 유증기 （油蒸氣）. Газ, образовавшийся путем испарения или сублимации бензина.
Дело фальшивого шпиона
Еще один инцидент, который я не могу забыть, – это требование повторного рассмотрения «Дела о семейной шпионской группировке господина Сина». Впервые я потребовал пересмотра дела в ноябре 1994 года. Незадолго до этого я не смог открыто поставить вопрос о сфабрикованности дела шпиона в лагере движения за демократизацию. В те времена, когда при первой возможности тебя объявляли коммунистом, я не находил в себе смелости заявить, что шпионское дело, по которому суд вынес обвинительный приговор, было сфабриковано. Я чувствовал, что это было так, но старался избегать этого дела, как будто я ни о чем не догадывался.
Силой, которой удалось сломить эти запреты, стал католицизм. В 1993 году был образован Католический комитет по принятию мер по выяснению истины о фальшивом шпионе, который стал ядром Католического комитета по вопросам прав человека. В нем состояли многие священники и даже некоторые епископы. Тогда проблема шпионских дел, сфабрикованных ради поддержания так называемого режима общественной безопасности в период военной диктатуры, стала достоянием общественности и впервые стала обсуждаться как важный социальный вопрос.
Декларация Комитета по принятию мер была распространена среди всех католических храмов и роздана всем прихожанам. Мы организовали специальную проповедь и собрали денежное пожертвование. Это событие должно занять важное место в истории движения за права человека в нашей стране.
В то время я был членом Католического комитета по вопросам прав человека. После фундаментального расследования Чрезвычайный комитет создал список сфабрикованных дел, среди которых были и дела, связанные с Пусанским регионом. Со стороны Комитета по правам человека я попросил доверить мне проверку этих дел.
Среди них было «Дело о семейной шпионской группировке господина Сина». Едва пробежав глазами по приговору и материалам расследования Чрезвычайного комитета, я сразу понял, что дело сфабриковано. Это было очевидно. Фальсификация была настолько явной, что я потребовал пересмотра дела. Именно в то время принятие таких дел на пересмотр казалось практически невозможным. И конечно, прецедентов пересмотра не было. Поэтому я думал, что мы должны создать прецедент посредством такого, совершенно явного дела, чтобы открыть дорогу другим людям, с которыми поступили несправедливо.
Сперва я выслушал показания свидетелей при официальной встрече с обвиняемым, отбывающим срок в тюрьме в городе Чонч-жу, и получил их согласие на инициативу пересмотра дела. Затем я поехал в Японию и встретился с братом обвиняемого, который рассказал о том, что его брату дали приказ шпионить. Я записал его показания и заверил их нотариально, а также забрал с собой все вещественные доказательства и сопутствующие материалы.
После всего этого я запросил пересмотр дела – первого среди всех фальсифицированных шпионских дел. Суд подтвердил, что примет дело на пересмотр, если я представлю все необходимые доказательства.
Как я и ожидал, районный суд Пусана вынес решение о начале пересмотра дела. Впервые за всю историю. Это событие очень широко освещалось в прессе. Прокуратура обжаловала решение суда, но апелляционный суд сохранил решение в силе. Однако затем Верховный суд признал повторное обжалование, поданное прокуратурой, и отменил решение о начале пересмотра дела. В итоге все потеряло смысл уже на первой стадии.
Но я не мог так просто сдаться. Я решил, немного иначе сформулировав причину, снова потребовать пересмотра дела. Для того чтобы обеспечить новую причину пересмотра, я выдвинул иск о компенсации ущерба, причиненного государством. В этом иске я вызвал свидетеля, который дал показания на прошлом суде о том, что он был очевидцем шпионской деятельности. Тот признался, что лжесвидетельствовал под пытками. На основании этих доказательств второй заход на пересмотр дела был намечен на июль 1999 года. И опять районный суд Пусана вынес решение о начале пересмотра дела. Однако апелляционный суд Пусана принял обжалование прокуратуры, и решение о пересмотре дела было снова отменено.
Для третьей подачи требования о пересмотре дела я должен был дождаться объективной оценки произошедшего от Комиссии по пересмотру событий прошлого в целях выявления истины и урегулирования конфликтов. В итоге, после того как я ушел со службы в Голубом доме и снова вернулся к адвокатской деятельности в феврале 2009 года, я снова решил получить решение о пересмотре.
