Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
Коэн вызвал Иссера и Цви Аарони, главного следователя ШАБАКа, в Иерусалим. Бауэр ждал их в своем кабинете и при встрече обвинил Хареля в небрежном проведении расследования. Он пригрозил, что, если Моссад не сможет справиться с этой задачей, у него не будет другого выбора, кроме как попросить немецкие власти взять ее на себя. Однако не эта угроза убедила Хареля возобновить дело. Главную роль сыграла новая информация, которую предоставил Бауэр: два слова, которые, казалось бы, раскрыли тайну. Вымышленное имя Эйхмана в Аргентине, как сообщил Бауэр, было Рикардо Клемент.
Внезапно Иссер понял, где он ошибся и где ошиблись его сотрудники. Эйхман на самом деле был одним из жильцов дома на улице Чакабуко. То был не Шмидт, а Клемент.
Дочь Германа действительно встречалась с сыном Эйхмана, и семья Эйхман действительно жила на улице Чакабуко. Герман не знал, что Эйхман сменил фамилию на Клемент, и ошибочно отождествил его с Франсиско Шмидтом. Если бы Иссер выполнил работу и отправил опытных агентов расследовать историю Германа, они бы давно установили личность Эйхмана.
Иссер предложил Коэну и Бауэру, чтобы руководителем расследования стал Цви Аарони. Аарони, человек недюжинного ума, высокий, худощавый мужчина с гладким лбом и квадратными усиками, по происхождению был немецким евреем. Аарони был очень близок с Коэном, но его отношения с Иссером были более сложными. Он до сих пор сердился на него за то, что, когда в 1958 году он приехал в Буэнос-Айрес по другому делу, Иссер не поручил ему проверить показания Германа. Теперь об этом нужно было забыть. Сейчас Иссер остро нуждался в опыте Аарони.
В феврале 1960 года Аарони приземлился в Буэнос-Айресе. Он попросил одного из своих друзей, местного еврея, посмотреть, что происходит в доме на улице Чакабуко. Тот вернулся озадаченным. Он сообщил, что дом пуст. Несколько маляров и каменщиков ремонтировали одну из двух квартир — точнее, бывшую квартиру Клементов. Сами Клементы уехали неизвестно куда. Теперь Аарони предстояло придумать способ выследить Клемента, не вызывая подозрений.
В начале марта молодой аргентинец в форме посыльного пришел в дом на улице Чакабуко. Он нес небольшой пакет в подарочной упаковке, адресованный Николасу Клементу. В нем была дорогая зажигалка и надушенная открытка с короткой надписью: «Дорогой Ник, поздравляю тебя с днем рождения». Это было похоже на подарок на день рождения, присланный женщиной, пожелавшей остаться неизвестной.
Посыльный вошел в квартиру, где работали несколько маляров, и спросил о семье Клемент, но большинство рабочих понятия не имели, кто такие Клементы. Однако один из маляров сказал посыльному, что, по его мнению, они переехали в район Сан-Фернандо, на другом конце Буэнос-Айреса. Затем он проводил посыльного в ближайшую мастерскую, где работал брат Ника Эйхмана. Это был светловолосый мужчина по имени Дитер. Хотя Дитер и был очень любезен, он отказался сообщить новый адрес Клементов. Тем не менее разговорчивый Дитер сказал посыльному, что его отец временно работает в далеком городе Тукуман.
Посыльный вернулся на улицу Чакабуко и продолжал приставать к малярам с бесконечными расспросами. Наконец он нашел человека, который смутно помнил новый адрес Клементов. «Тебе нужно сесть на поезд до станции Сан-Фернандо, — сказал он. — Потом сядешь на автобус 203 и сойдешь в Авихенде. Через дорогу увидишь киоск. Справа от него, немного в стороне от других домов, увидишь небольшой кирпичный дом. Это дом Клементов».
Обрадованный посыльный поспешил обратно и доложил все Аарони.
На следующий день Аарони сел на поезд до Сан-Фернандо, последовал инструкциям маляра и сразу же нашел нужный дом. Он остановился у ближайшего киоска и поинтересовался названием улицы. «Улица Гарибальди», — ответил ему старый продавец.
Расследование вернулось на правильный путь.
УЛИЦА ГАРИБАЛЬДИ
В середине марта Аарони надел деловой костюм и направился в дом на улице Гарибальди, через дорогу от дома Клемента. «Я представляю американскую компанию, — сказал он женщине, открывшей дверь. — Мы производим швейные машинки и планируем построить фабрику в этом районе. Мы хотели бы купить ваш дом. — А затем он добавил, указывая на дом Клемента: — И тот дом тоже. Вы не хотели бы продать дом?»
Разговаривая с женщиной, Аарони периодически нажимал на кнопку, скрытую в ручке небольшого чемоданчика, который был у него в руках. Она включала скрытую камеру, которая снимала дом Клементов с разных ракурсов.
На следующий день Аарони справился в городских архивах и выяснил, что участок, на котором находится дом Клемента, принадлежит г-же Вере Либль де Эйхман. Из этого следует, что Вероника не вступала в новый брак и документ на право собственности был в соответствии с аргентинской практикой оформлен одновременно на ее девичью фамилию и фамилию по мужу. Рикардо Клемент, очевидно, предпочел, чтобы его не упоминали в официальных документах.
Аарони несколько раз возвращался на улицу Гарибальди — пешком, на частном автомобиле и на небольшом грузовике — и фотографировал дом, Веронику и маленького мальчика, которого он увидел, когда тот играл во дворе. Однако Аарони не видел Клемента. Он решил дождаться особой даты — 21 марта. По документам, которые были у Аарони, это была 25-я годовщина свадьбы Адольфа Эйхмана и Вероники Либль. Он ожидал, что Эйхман приедет из Тукумана, чтобы отпраздновать ее вместе с семьей.
21 марта Аарони вернулся на улицу Гарибальди со своим фотоаппаратом. Во дворе он увидел худого, лысоватого мужчину в очках, среднего роста, с тонким ртом, большим носом и усами. Все эти приметы соответствовали описанию в документах разведки. Эйхман.
Тем временем в Израиле Иссер приехал в дом Бен-Гуриона. «Мы обнаружили Эйхмана в Аргентине, — сказал он. — Думаю, мы сможем захватить его и привезти в Израиль».
Бен-Гурион тут же ответил. «Привезите его живым или мертвым, — сказал он. На мгновение задумался и добавил: — Было бы лучше привезти его живым. Это очень важно для нашей молодежи».
ПЕРЕДОВАЯ ГРУППА ПРИБЫВАЕТ
Иссер сформировал оперативную группу. Все ее двенадцать участников были добровольцами. Некоторые из них пережили Холокост, на их предплечьях были вытатуированы концлагерные номера. Ядром команды было оперативное подразделение служб безопасности. Его возглавляли два главных агента ШАБАКа. Командиром был назначен Рафи Эйтан. Рядом с ним был Цви Мальхин (Питер Малкин), которого Эйтан характеризовал как «храброго, физически сильного и наделенного тактической смекалкой». Лысоватый мужчина с густыми бровями, сильной челюстью и глубокими печальными глазами, он был известен как лучший в ШАБАКе разоблачитель шпионов. Он никогда не носил оружия («может возникнуть соблазн его использовать»), полагался на «здравый смысл, изобретательность и импровизацию» и разоблачил нескольких ведущих советских агентов. Мальхин провел часть своего детства в Польше и вместе с семьей переехал в Израиль после кровавого погрома в деревне Грасник Любельский. В живых осталась только его сестра Фрума и ее семья; однако после и она, и прочие родственники Цви погибли в Холокосте. Он вырос в Хайфе, участвовал в Войне за независимость. Среди его многочисленных талантов были живопись, «навязчивое» писательство и актерский дар. Во время пребывания в Нью-Йорке он сблизился с Ли Страсбергом, основателем школы Actors Studio, и многому у него научился в области актерского мастерства. «Во многих операциях Моссада, в которых я участвовал, — говорил он позже, — я играл так, как будто был на сцене, используя маскировку и грим. В других операциях я чувствовал себя словно режиссировал пьесу. Я писал свои оперативные приказы как сценарии».
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
