я приняла твердое решение ему помочь, стало не так страшно. А после того как обработала рану и рассмотрела, что там, немного успокоилась — действительно просто рассекли кожу. Пусть сильно, но точно не смертельно.
— Не хочешь рассказать, кто это сделал? — спрашиваю, совершая первый, но довольно уверенный стежок.
— Да я не знаю, правда, я тут вообще без году неделю. Какие-то парни.
— Но ты их зачем-то покрываешь.
— С чего ты взяла?
— Ты отказался обращаться в полицию.
— Прости, но это полная чушь. Просто не хочу, чтобы об этом узнал отец, вот и все.
— А вот про эту рану ты ему тоже не говорил? — киваю на заживший шрам чуть ниже на плече. — Ты что, бандит?
— Угу, с большой дороги. Не похож?
— Признаться, я уже ни в чем не уверена. Ты слишком скрытный.
— Все бандиты скрытные.
— Твои ответы дают еще большую почву для размышлений и поверь, она очень плодородная.
Он улыбается. Я не вижу, потому что слишком увлечена "спасением его жизни", но чувствую это.
— Ладно, так и быть, расскажу тебе. Только сама понимаешь — никому.
Впервые отрываюсь от своего непростого занятия и бросаю настороженный взгляд на Дама.
— Ну и?
— Меня разыскивает Интерпол, — шепотом произносит он.
— И за что?
— Написал на стене правительства Великобритании русское матерное слово.
— Да ну тебя!
Повелась. Впрочем, сейчас тайна его прошлого волнует меня во вторую очередь.
Удивительно, но на весь процесс зашивания раны уходит всего несколько минут, и я сама не понимаю, как так вышло. Только что тряслась как кролик и уже все…
— Отличная работа, скоро буду как новый. Это будет мой самый красивый шрам, — рассматривает плечо Дамиан, а потом переводит взгляд на меня и меняется в лице: — Эй, ты чего? Ты плачешь, что ли?
Да, я сижу и, бросив на пол хирургические перчатки, плачу.
До момента, как сделала последний стежок я была сосредоточена словно робот, отбросила все ненужные мысли, но теперь… накрыло. Я вдруг поняла, что именно произошло, стало так страшно.
— Ну ты чего это? Ты отлично справилась, мне даже понравилось. Иди сюда, — аккуратно притянув меня к себе, убирает за спину мои собранные в хвост волосы, и мягко, я бы даже сказала — деликатно — целует в шею. — Очень-очень понравилось. Готов повторить.
— А если бы они промахнулись и попали чуть ниже? — всхлипываю в его здоровое плечо. — Что было бы тогда? Ты об этом подумал? Этих ублюдков нужно найти! Найти и наказать по всей строгости закона!
— Ничего не надо, я сам разберусь. Ты умница, слышишь? Я тобой горжусь!
— А я тобой нет! Потому что ты… дурак! Ты так меня напугал! — и снова реву.
Хоть я и пыталась вести себя очень тихо, но за всей этой суетой совсем забыла про осторожность. И видимо, кого-то все-таки разбудила.
Я слышу скрип половиц в коридоре, потом громкий удар кулаком в дверь.
Подношу указательный палец к губам и беззвучно шепчу: "Тихо, пожалуйста. Умоляю тебя — молчи!"
— Ты почему не спишь? — рычит отчим. — Я слышал голоса. Ты с кем там говоришь? — снова удар. — Открыла, кому сказал!
Дамиан рывком подрывается с кровати, но я толкаю парня обратно и закрываю его рот ладонью.
— Уже ложусь. Уходи!
— У тебя там кто-то есть? — прислушивается. — Притащила кого-то? Отвечай!
— Тебе лечиться надо, понятно? Если ты не уйдешь, я открою окно и закричу!
Отчим выплевывает еще пару ругательств и в конце концов все-таки уходит. Подождав еще с минуту и убедившись, что его точно нет у двери, убираю ладонь от лица Дамиана.
— Прости, пожалуйста, но у меня не было другого выбора, — лихорадочно шепчу в свое оправдание. — Если он узнает, что ты здесь, то точно убьет обоих.
— Теперь понятно, почему ты такая зажатая. Почему так спешила домой сегодня вечером…
— Это мой отчим, не отец. И у нас… непростые отношения.
— Почему ты все это терпишь? Он относится к тебе словно к вещи, а не человеку!
— Все очень сложно, Дам, так быстро не рассказать.
— А ты попробуй, я никуда не спешу, — и смотрит так, что я понимаю — без ответов он не уйдет.
И я рассказываю. Рассказываю все как есть. Про отца, который нас бросил, про безвольную мать, сидящую на сильных препаратах, про брата с синдромом Аспергера и постоянную тиранию со стороны отчима...
— Так больше не должно продолжаться. Не должно! Вам нужно уходить от него, и как можно скорее.
Мы сидим на подоконнике, в полной темноте. Почему-то так мне было проще оголить неприглядную сторону своей жизни. Не видя ужаса, шока и может быть даже осуждения на его лице.
— Я бы ушла, но мама… ее не переубедить. Такой она человек.
— Неужели настолько сильная любовь?
— Скорее, привычка. И слишком мягкий характер. А еще она не верит в себя, думает, что без отчима не проживет. Потому что он внушил ей, что царь и бог, и что без него она пустое место.
— Типичная жертва абьюза.
— Она просто — типичная жертва. К счастью, я пошла не в нее, у меня характер отца, что доставляет некие сложности — с отчимом быть непокорной крайне нежелательно. Я держусь из последних сил, но как только мне исполнится восемнадцать…
— И что будет? — его испытующий взгляд я вижу даже в темноте.
И как быть? Рассказать ему о том, что планирую согласиться на предложение Игната, чтобы сбежать из этого кошмара?
Раньше мне не казалось это чем-то из ряда вон, и наша будущая свадьба по-умолчанию представлялась делом правильным и решенным. Но теперь, рядом с ним, глядя в его горящие чувством справедливости глаза, становится дико стыдно.
Я чувствую себя нечестной, фальшивой и мелочной. Я словно… хочу продать себя, пусть даже во имя спасения.
— Так что будет после восемнадцати? — упрямо наседает он.
— Думаю, это во-многом развяжет мне руки, — ухожу от прямого ответа и решаюсь, наконец, задать свой: — Ты не рассказывал, почему приехал сюда. Понятно же, не
