Он умрет, если мы ничего не сделаем.
— Он и так умрет.
«Знаю», — хотела ответить я, но промолчала. Может, нет. То, что я приняла за серьезное заражение, может оказаться грязью. Да, состояние Фредо дрянь, но кто знает, возможно, его рано хоронить.
Люсьена не вытерпела, кинулась помогать Фуко и Симону. Мальчишка был глупый, но ловкий, а вот у Фуко руки явно росли из неверного места. Но худо-бедно под крики Люсьены стол они перевернули и окна забаррикадировали, а я поняла наконец, что громыхало, когда Симон открыл дверь. Люсьена, предоставленная сама себе, наплевала на вопль ребенка, а может, он удовлетворился сосанием пустой груди и уснул, и его приемная мать соорудила возле двери — зачем возле двери? — замысловатую конструкцию, которую и обрушил Симон, благо что без последствий для себя самого.
— Пока хватит, — устало сказала я Люсьене и ее криворукой бригаде. Меня опять повело, а желудок сильно кольнуло. — Я сейчас дам вам хлеб… Тут есть вода. — И два трупа. Черт бы это все побрал. — Я сейчас ее принесу. Анаис, тебе придется постеречь хлеб, может, заодно и нарежешь его?
Кому из присутствующих я могу вручить нож? Той, у кого и так свой имеется. Я положила на прилавок каменные буханки и пошла в кухню. По испуганному взгляду Люсьены я догадалась, что она туда тоже наведалась. Но молчит — здесь никого не удивить двумя покойниками?
В мешке я видела горшок, так себе, без того битый, но сколько-то воды я смогу туда налить, вяло думала я, опускаясь перед раскиданным барахлом на колени. Лечь бы сейчас прямо здесь и уснуть. На пару минут. Это ведь ничего не изменит? Но сперва мне надо немного поесть…
Я налила воды в горшок — вонючей, мутной теплой воды. Подумала, выплеснула налитое, повисла на невероятно тяжелом рычаге, спуская воду, подождала, пока она станет немного светлее и не будет так противно вонять. Но я уже не могла отличить, откуда исходит запах… Откуда бы ни исходил, этих двух постояльцев нам придется выкинуть из дома, когда стемнеет. Шатаясь, я пошла назад, в торговый зал, где священнодействовала Анаис, нарезая острым ножом бруски хлеба.
Мне тоже достался кусок. Никогда в своей жизни я не ела ничего тверже и вкуснее, и никогда в жизни мне не давался кусок хлеба такой болью и кровью. Мало соображая, что делаю, я макнула хлеб прямо в горшок и держала его так, ждала, что он размокнет. Горшок у меня отобрал Фуко, хлебнул от души, на него смотрела страждущими глазами Мишель, а я стояла со своим размокшим куском как голодный гоблин, и вид, наверное, имела точно такой же.
Анаис резким жестом воткнула нож прямо в стойку — я охнула. Она и голову размозжит так же непринужденно. Мне очень повезет, если не мне.
Я толкнула Фуко, чтобы он оставил немного воды остальным. Он сразу уставился на мой кусок хлеба, и я, пока не лишилась своей скудной еды, поспешила запихнуть ее в рот.
— Держи, — с набитым ртом проговорила я, передавая горшок Мишель. Анаис обернулась.
Будь я не настолько измотана и не так сильно избита — а ведь это были свои, что будет, когда — если — я доживу до чужих? — я успела бы отскочить. Но соперничать с женщиной, которая была в два раза крупнее меня, здоровая и сильная, я не могла.
Она выбила горшок из моей руки, он отлетел метра на два и разбился вдребезги. Мишель вскрикнула, Жизель вскочила, а Анаис схватила меня за грудки. Сейчас вторую руку она протянет к ножу — и мне крышка.
— Ах ты рыбья твоя душа! — зашипела она, притягивая меня к себе ближе. Я захрипела. Сил сопротивляться у меня не было — зато у меня был еще один нож. — Угробить нас захотел? Кто тебя подослал, пащенок? А ну говори!
Глава восьмая
— Во-первых, поставь меня на пол, — твердо, насколько могла, выдавила я. Воздуха мне не хватало. — Во-вторых, это был единственный целый горшок.
Рука моя нащупала нож за поясом. Недооценивать противника очень опасно. Даже если этот противник — девчонка.
Но и Анаис привыкла к взбрыкам девушек, знала бы она, кто я, и мне несдобровать. Пока меня защищал образ монашка — я этим пользовалась. Можно вытащить нож, но сколько я после этого проживу?
— Именем Молчащих, ты меня задушишь, — прохрипела я. Безрезультатно. — Там… кх-хе… вода в кухне. Пойдем вместе.
Анаис выпустила меня, и я не знала, что сработало: имя местных божеств или факт, который уже можно было проверить. Я пыталась отдышаться, во всем был один плюс — очередная встряска согнала с меня невыносимую сонливость, и у меня затеплилась надежда, что я сперва закончу дела, а потом упаду и просплю, сколько получится.
— Следи за хлебом, Фуко, — прокаркала я, и все на него посмотрели. Отлично, значит, сожрать лишнее ему уже не позволят, ибо кто устережет самих сторожей. — Пойдем, — кивнула я Анаис. — Сама все увидишь. Только это был последний горшок, — напомнила я еще раз с очевидным упреком.
— Тут есть еще, — подала голос Люсьена, отправилась за стойку и в самом деле вытащила оттуда горшок. Неизвестно, что в нем было, что-то жирное, но, судя по запаху, съедобное. Я вручила горшок Анаис — пусть у нее будут заняты руки.
Если я смогу вернуться в свой мир, если мне выпадет такая возможность, что я напишу? «Пособие для выживания в экстремальных условиях для попаданок»? Как художественная литература должна иметь определенный успех, только вот я в жизни не писала ничего, кроме курсовых, статей, регламентов и монографий.
— Погоди, — придержала я Анаис, когда мы зашли за лестницу и услышать нас не могли. — Там два трупа. Что нам с ними делать?
Руки Анаис дернулись, я взглянула на горшок с подозрением. Слишком мал для того, чтобы его надеть мне на голову, слишком хрупок, чтобы пережить удар по моей голове.
— Откуда они там взялись?
— Я видел, как сюда зашли три человека, — поделилась я, не сочтя нужным скрывать подробности. Но не все. — А потом видел, как один из них отсюда вышел. Где были еще двое, я тогда не знал, но потом, когда стал осматривать дом… — Я подошла к двери, легонько ее толкнула.
