Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Однако список подозреваемых, предоставленный Корпусом констеблей, был не только нацелен на католиков, но и еще изрядно устарел, а потому включал множество людей, вообще не вовлеченных в какую-либо вооруженную борьбу. Из-за ирландской традиции называть сыновей именами их отцов, пожилых мужчин забирали по ошибке, полагая, что это не они, а их дети. Сыновей же арестовывали, потому что власти путали их с отцами. (Иногда, когда в доме находились и отец, и сын и было неясно, кто есть кто, военные просто забирали обоих.) Почти треть из тех, кого схватили утром, выпустили через два дня. Армия арестовала большое количество людей, которых она и не разыскивала, в то время как не смогла схватить тех, кого искала. Все это довело озлобление католиков до крайней степени. В официальном исследовании британского министерства обороны делалось заключение о том, что повальные аресты (интернирование) были «серьезной ошибкой». Один из британских офицеров, принимавших участие в этом погроме, сказал: «Это был психоз какой-то».
Поскольку Фрэнк Китсон считался в Северной Ирландии выдающимся специалистом по подавлению мятежей, интернирование в первую очередь связывали с его именем. Однако впоследствии он настаивал, что не одобрял такого решения, а, наоборот, предупреждал руководство о том, что эта мера окажется вредной. И все же он в любом случае не возражал против использования такой практики в принципе, просто был не согласен с ее применением в данном случае. Китсон прибегал к повальным арестам и в Кении, и в других местах. Допуская, что это «не популярная мера в отношении людей, выросших в свободной стране», он все же заявлял, что интернирование могло способствовать стиханию конфликта «за счет удаления со сцены тех, кто в противном случае принял бы участие в вооруженной борьбе». Он поддерживал аресты местного населения без судебного разбирательства: «Это все же лучше, чем убивать их». Такая точка зрения кажется ужасной сегодня, но британская пресса тогда говорила о том же. Газета «Телеграф» утверждала, что в отношении некоторых католиков, брошенных в тюрьму без судебного разбирательства, «интернирование предпочтительнее, чем расстрел».
Главная ошибка Китсона, с точки зрения ИРА, заключалась в том, что эти повальные аресты не стали неожиданностью. Брендан Хьюз, который и сам имел представление о разведке, никогда не был жертвой таких рейдов, потому что он заранее знал о них. В конце июля армия провела что-то вроде холостого прогона, осуществив обыски и аресты, и в этой операции Хьюз увидел попытку сбора информации. Он оказался прав. Армия задумала этот подготовительный этап, чтобы убедиться, что адреса в списке все еще существуют. Другим сигналом о намерениях военных стала деятельность, начавшаяся в 12 милях[25] от Белфаста: на месте бывшей авиабазы построили новый тюремный лагерь, причем его размеры указывали на большое количество будущих заключенных. Обратите внимание, вопрос заключался не в том, будут ли массовые аресты, а в том, когда они будут. Брендан Хьюз, хорошо понимая ситуацию, просто ушел в подполье вместе со своими людьми. После зачистки ИРА провела конференцию, на которой заявила с самодовольным удовлетворением, что в ходе массовой операции едва ли в сети попал кто-то из Провос.
* * *
Долорс Прайс не арестовали. Во время рейда ее не было в городе, она ездила в Лондон. Военные пришли к ее отцу, но и его дома не оказалось. Он знал, что они придут, и подался в бега. А вот Фрэнси МакГигэна, друга детства Долорс, арестовали. И не только Фрэнси и его отца Джона, которые принимали участие в вооруженной борьбе. Арестовали всю семью. Фрэнси был самым старшим из семи детей, каждому из которых пришлось мотать срок. Во время рейда тем летом его мать, крепкая женщина по имени Мэри МакГигэн, уже почти год сидела в тюрьме «Арма» за участие в мирном протесте. Примерно в четыре часа утра, когда Фрэнси спал в своей постели, дверь вылетела, и комнату заполнили солдаты. Они вытащили его из дома в одном нижнем белье, а еще один военный выпихнул на улицу отца. Джон МакГигэн корчился на тротуаре, а Фрэнси не мог прийти ему на помощь. Его швырнули в кузов грузовика. Когда машина отъезжала от дома, Фрэнси посмотрел в небольшое окошко и поймал взгляд отца, все еще лежащего на земле.
Джону МакГигэну пришлось провести в полиции несколько дней. Когда его выпустили, он не смог найти сына. Фрэнси не вернулся домой, а потому Джон предположил, что он, возможно, еще в участке. Но, когда он позвонил в тюрьму на Крамлин-роуд, где содержались многие арестованные, ему ответили, что никакого Фрэнси МакГигэна у них нет. Тогда Джон позвонил военным, но и они сказали ему, что все арестованные во время рейда были затем переданы полиции. Людей убивали прямо на улицах, и Джон начал опасаться, что Фрэнси погиб. Он встретил одного знакомого, и тот подтвердил его худшие опасения. «В морге есть один парень, – сказал мужчина. – Думаю, что это твой Фрэнси». Подавленный, Джон отправился в морг и попросил показать тело.
Это был другой парень. Не Фрэнси. Джон вздохнул с облегчением. Но если Фрэнси не погиб и не находится в руках полиции или военных, то где же он?
Джон МакГигэн не знал, что его сына и еще 11 человек ожидала особая участь. На голову ему надели плотный капюшон, чтобы ничего не видел и не слышал. Ткань неприятно пахла и была грязной. Фрэнси вместе с другими особыми заключенными погрузили в вертолет «Уэссекс». И они летели в течение некоторого времени; трудно определить, долго ли. Никто не сказал Фрэнси, куда его везут. Затем сквозь грохот вертолетных лопастей он услышал сосущий звук, грохот усилился, и он понял, что они все еще летят, но кто-то открыл дверь вертушки. Фрэнки почувствовал, как чьи-то руки толкают его вперед. С него сняли наручники, и он смог обхватить руками колени и подтянуть их поближе к телу, складываясь в аккуратный мячик. Он все еще ничего не видел из-за капюшона и начал паниковать, почувствовав, что чьи-то руки выталкивают его в открытую дверь вертолета, и он падает.
Но другие руки удержали его. Он снова ощутил твердую поверхность. Ничего не видя, он все же понял, что это не был смертельный полет, просто вертолет, начав снижаться, опускался ближе к земле. Люди, схватившие его, втолкнули его в какое-то неизвестное сооружение. Это были дальние бараки, находившиеся в графстве Дерри, на старом летном поле времен Второй мировой войны. Но тогда Фрэнси МакГигэн этого не знал, так как на нем все еще был капюшон, да и место само по себе было тайным, специально выбранным военными из-за его отдаленности, неизвестности и неподотчетности. МакГигэна и его товарищей по заключению раздели догола, чтобы их осмотрел доктор. Затем пленников подвергли целому ряду процедур, которые на языке армейской бюрократии уклончиво называли «глубинным допросом».
В течение нескольких дней узникам почти не давали еды, воды, не разрешали спать и заставляли подолгу стоять в неудобном положении; они ничего не видели из-за капюшонов на голове. Их мучили пронзительными высокими звуками. Британцы научились этим техникам, изучая опыт пленных солдат времен войны с нацизмом, или бойцов в Северной Корее, или китайцев во время корейской войны. Энтони Фаррар-Хокли, который за месяц до этого был командующим сухопутными войсками в Северной Ирландии, сам подвергался пыткам, когда находился в тюрьме в Северной Корее. «ИРА призвала своих солдат на войну, а потому они должны быть готовы не только к сражениям, но к плену и допросам», – отмечал он.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
