Книга Правда, которую мы сжигаем - Джей Монти

Я не единственная, кто заметил красоту Лены.

Самый большой семейный позор Истона заключается в том, что Уэйн Колдуэлл наслаждался красотой Лены каждую субботу в загородном клубе в течение целых двух лет, прежде чем кто-либо даже заметил.

Он убьет меня, если я хоть слово об этом пробормотаю, потому что, если Алистер Колдуэлл узнает, он с позором уведет Истона в могилу. Город улыбнется им в лицо, но они будут частью мельницы слухов на долгие годы.

Я знаю только потому, что Истон напился после вечеринки на первом курсе. Он проболтался, когда матерился о Парнях из Холлоу и их жалкой известности.

Это один из моих самых больших секретов в банке с шантажом, и он знает, что, если зайдет слишком далеко со мной, я всем расскажу.

— Я не маленький мальчик, мама.

— Я знаю, милый. Я только…

— Говоря о том, чтобы быть мужчиной, я думаю, что сейчас как раз то время, Истон, ты так не думаешь?

Я поняла, что что-то не так, когда мы вошли в этот дом.

Но, похоже, это потому, что я была единственной, кому не сказали, что должно было случиться.

— Момент для чего? — тихо спрашиваю я, отпивая воду и оглядываясь на все глаза, которые устремлены на меня.

Неудобная тишина заставляет меня ерзать на стуле. Я поставила стакан.

— Я что-то упускаю или…? — я смеюсь, пытаясь разрядить обстановку, установившееся в комнате от их откровенных взглядов.

Вы знаете, когда вы не хотите оборачиваться, потому что знаете, что там стоит слэшер из фильма ужасов, поэтому вы пытаетесь его избежать?

Это то, что я делаю, когда слышу, как стул рядом со мной скрипит. Я задерживаю взгляд на отце, который пытается смотреть куда угодно, только не на меня.

— Сэйдж? — Истон откашливается, пытаясь привлечь мое внимание.

Глаза моей мамы горят, тускнея по мере того, как я отказываюсь поворачиваться к нему лицом. Мои уши наполняются жидкостью, бурлящей громоподобными движениями. Я чувствую привкус воды в легких, который становится выше, позывы сильно кашлять, потребность дышать без ощущения груди, как будто ее сдавливает полуприцеп.

Я поворачиваюсь, мучительно медленно, сломанные часы на последнем вращении, чтобы найти парня, с которым я встречаюсь только из-за статуса, стоящим на одном колене и держащим безбожно большой бриллиант, который вызовет у меня эпилептический припадок.

Волны и волны воды погружают меня.

Темная, мутная вода, которая поглощает меня, уводит все дальше от света.

Я тону перед всеми этими людьми, и никому нет дела до того, чтобы вытащить меня глотнуть воздуха.

— Сэйдж? — снова спрашивает он. — Ты слышала, что я сказал?

Не знаю, что хуже — тишина или то, как уверенно он выглядит. На его лбу нет ни капли пота, и он не дрожит. Как будто знает, что я не откажу.

— Ты делаешь мне предложение прямо сейчас? — спрашиваю, я с тем кислородом, который остался внутри меня.

— Ну, у меня есть кольцо, и я стою на одном колене, так что…— он усмехается, кивая головой.

Я была безупречна весь вечер. Сохраняла самообладание, сделала то, что нужно было сделать, чтобы пережить этот ужин, но это? Это слишком даже для меня.

— Нам восемнадцать, Ист. Мы еще даже школу не закончили. Я не думаю, что это… — я сжимаю зубы, нервный смешок вырывается у меня. — …подходящее время для этого.

— Детка, давай, — он отмахивается от всех моих предупреждающих знаков. — Мы вместе со средней школы. В этом нет ничего страшного.

Именно тогда он хватает мою руку, прижимая ее ближе к своей груди, чтобы надеть кольцо на мой палец, но я выдергиваю ее, как будто он пытался меня обжечь.

— Мама, папа, я не могу, — я смотрю на своих родителей, наблюдаю за их лицами, вижу правду перед глазами в больших, смелых, мигающих неоновых огнях.

— Вы знали, что это произойдет сегодня, не так ли? — я направляюсь к ним, отводя взгляд от родителей Истона. Его мать нервничает, а отца раздражает отсутствие у меня волнения.

— Я не могу сделать это прямо сейчас. Я не могу этого сделать. Мне жаль, — мои ладони впиваются в обеденный стол, когда я отталкиваюсь назад, и рвота застревает у меня в горле.

Я чуть не падаю, когда встаю, мои ноги трясутся подо мной, но я не останусь здесь. Я не останусь здесь.

Это не может происходить прямо сейчас. Неужели я так хорошо сыграла эту роль, что оказалась в таком положении? Остался целый учебный год — это не должно было случиться так рано.

Я могла бы без проблем сказать нет на выпускном, но сейчас не могу. Зачем мне? Все думают, что мы одержимы друг другом — разве я не должна быть счастлива?

Мои каблуки заглушают шум двигающихся стульев и повышенные голоса, все, кроме голоса Стивена, который всаживает пулю в мой гроб.

— Тебе лучше понять это, Фрэнк. Мы договорились. Давай не будем забывать, тебе это нужно больше, чем мне.

Мои руки тянутся к входной двери, и я благодарна, что сама приехала сюда этим вечером. На свежем воздухе почти хуже. Я отчаянно пытаюсь выбраться из этого, но, похоже, все намерены удержать меня под водой.

— Сэйдж, остановись, — голос отца заставляет меня сделать именно это, как будто он хватает меня за шею и держит меня там, чтобы я умер.

Я поворачиваюсь, гравий подъездной дорожки хрустит подо мной.

— Ты не спросил меня об этом! — я обвиняю. — Мам, я бы не была шокирована, но ты? Ты всегда был честен со мной.

Мои отношения с отцом не были заслуживающими внимания. Мы говорим о его работе и школе. Мы не являемся образцом отношений отца и дочери, но, как я уже сказала, он никогда не лгал мне.

Ни разу.

Он всегда был предельно честен во всем.

— Мы на мели, — говорит он, проводя рукой по своим седым волосам, прежде чем в отчаянии спустить их по лицу. — Обанкротились. У нас ничего нет.

Я хмурю брови.

— И это как-то связано с моей помолвкой в восемнадцатилетнем возрасте?

— У нас нет денег, Сэйдж! — кричит он, прежде чем сообразить, что внутри все еще есть люди, которые могли бы слушать,