тому, что в хаосе этом было довольно сложно принимать правильные решения и из кого бы то ни было выбирать…
– А выбирать не нужно было, Нестеренко, нужно было быть со своим народом!
«Боже, вот же кретин! Быть со своим народом – ну не мудак ли, а?! Да будет тебе известно, гражданин начальник, что этот самый народ, неотъемлемой частью которого ты, валенок, безусловно являешься, ничего не хотел. Тот же Деникин правильно подмечал, что всю Гражданскую войну толпа шла обывательским путем нейтральности. Народ не собирался проливать свою кровь ни за одну из сторон. Время от времени, устав, отчаявшись, обезумев от голода, масса срывалась за обещаниями тех или иных проходимцев, но не более того. Ни красные, ни белые, ни Петлюра, ни Махно, ни Скоропадский – никто из них по-настоящему не выступал вместе с народом. Да и сам народ, если и ввязывался в бой, то отстаивал права кого угодно, но только не самого себя».
– Мне что, из тебя теперь по слову вытягивать?
– Знаете, гражданин начальник, я тут просто задумался, и мне кажется, что народ-то и сам-то не очень-то понимал, чего хочет…
– Вас, дворян, русский народ всегда не устраивал!
– Напротив, я считаю, что ничем и никогда от простого мужика не отличался…
– Нестеренко, что ты тут несешь?! Не отличался он от простого мужика! Киев, Варшава, Берлин, Париж – ты дворянин!
«Ну и что? А Ленин твой что, не дворянин?»
– Вы так говорите, гражданин начальник, будто все эти города я посещал по собственной воле. Я же не на воды туда выезжал! А что касается дворянства… Так разве я его выбирал? Разве по собственному желанию я родился в семье дворян? Известен ли вам хоть один человек, который еще до рождения решил, что станет жидом, поляком или русским, что появится на свет в богатой или бедной семье? Вы всё тычете мне моим дворянством, но я ведь никогда не собирался быть таковым. Дай мне выбор: я еще несколько раз подумал бы, стоит ли вообще появляться на этот ссаный свет, да и особенно в наш век! Дворянство, как и всё прочее, в моей судьбе случай! С первых дней моя жизнь была предопределена. Сегодня я вынужден оправдываться перед вами только за то, что 27 июня 1886 года появился на свет в селе Люботин Харьковской области, в семье дворян…
– Из твоих слов следует, что от человека ничего не зависит…
– А что от меня зависит, гражданин начальник, если меня судят не за свершения, а за происхождение?
– Тебя судят за то, что ты шпион, гнида!
– Это полная ерунда!
– Правда?! Ну тогда на вот, взгляни!
Я ожидаю, что Перепелица вновь ударит меня, но вместо этого следователь демонстративно и спокойно открывает папку и протягивает мне какие-то бумаги:
ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА
Зубкина Сергея Яковлевича
от 11 декабря 1938 года
Нестеренко Петр Ильич, директор Московского крематория, весьма подозрительный человек, в СССР прибыл из Франции в 1924–1926 гг. После десятилетнего пребывания за границей, куда он попал с экспедиционным корпусом, сам он летчик, он как будто полковник белой армии. Будучи за границей, он побывал в ряде стран: Германии, Болгарии, Сербии, Италии, Франции и др. Я уверен, что он является разведчиком иностранных разведок.
ВЕРНО:
И. о. нач. XI отделения I Спецотдела НКВД
мл. лейтенант Госбезопасности /Шевелев/
«Поразительно, – только и успеваю подумать я, – какая же преждевременная артподготовка – обо мне они говорят уже в 1938 году!»
– Ну? Что ты на это скажешь?
– А что тут скажешь? Ложь!
– Ложь? Ну хорошо, – еще раз удивляет меня следователь, – положим, ложь. Такое бывает. Допустим, я тебе поверил, но как мне тогда быть вот с этим, а?
Вырвав лист из моих рук, Перепелица начинает читать вслух:
От Юркевич Надежды Ивановны
ЗАЯВЛЕНИЕ
Считаю необходимым довести до сведения о нижеследующем.
Директор Крематория тов. Нестеренко Петр Ильич довольно подозрительная личность и вот почему:
Биография его запутанная, а трудовой стаж в трудсписке числится только с 1926 года, а где же он был раньше и что делал? Ранее он был в плену, по его рассказам, в Германии, жил и учился в Литве. Приятели и друзья его, впоследствии оказавшиеся троцкистами, изменниками и врагами народа, напр. Болотин, Карпов, Вульф и др.
– Мне продолжать?
– Если только желаете, гражданин начальник…
– Хорошо, Нестеренко, с твоего позволения, я продолжу!
Кстати сказать, есть разговоры, что жена тов. Нестеренко родная сестра Егорова, и она якобы ему создала авторитет и прочее.
– Мне нужно это комментировать?
– Нет-нет, пока сиди и слушай!
Еще факт, в прошлом году секретарь парткома Евсин застал т. Нестеренко рано утром за просмотром троцкистской литературы и с портретом Троцкого, и когда же т. Нестеренко его увидел, то т. Нестеренко растерялся, но тут же заявил, что можно ли читать эту литературу и что ему «случайно» три книги «подбросили» вместе с почтой. Секретарь категорически возразил в читке этих книг и тут же вызвал представителя Наркомвнудела, составили акт и троцкистские книги изъяли.
– Вы это как себе представляете, гражданин начальник, что я с портретом Троцкого на кладбище сидел?
– Я сказал, сиди молча и слушай!
Я лично предполагаю, что т. Нестеренко имеет и личную связь, тем более, когда он там жил и имел «друзей», о которых я говорила выше. Одним из примеров его стиля и метода работы до настоящего времени является создание недовольства в массах (клиентах) путем неправильной продажи ниш – не в порядке очередности, а как вздумается, или продажа одной ниши дважды, купят вазу, а он поставит урну (вазу) дороже, и систематический обман в сроках выполнения, грубое бездушное отношение к живым людям.
– А что такое бездушное отношение к людям, гражданин начальник?
– Закрой рот, я тебе сказал и слушай!
Работники бухгалтерии в настоящее время работают в грязном помещении, кроме всего этого на улице дождь и в помещении дождь. Работа финансово-хозяйственная неудовлетворительная, требующая тщательной проверки – это видно из протоколов, неоднократных выговоров и заключений комиссий. Инвентаризация ниш уже несколько лет не производилась, если и пытались произвести, то были случаи, когда т. Нестеренко сам лично заставлял их пустыми урнами. Якобы место занято, а потом продавал кому хотел и за сколько хотел. Он игнорирует общественные организации (парт. и проф. орг.). Были случаи, когда он порвал протокол общего собрания, а секретарь парткома потом склеивал и перепечатывал.
«Думаю, впредь я смогу этим только гордиться…»
Полный зажим самокритики и запугивание работников.
Может
