class="p1">— Ты не в печку поленья закидываешь, поаккуратнее! — возмущался Вёрфлюхт, положив свои поломанные пальцы на мягкую подушечку. Смирнов поужинал зачерствелым хлебом и заснул. Ему приснилось прекрасное ничего.
Следующие несколько дней скомкались в один длинный. Псу и Смирнову пришлось раскопать целую кучу могил, потому что из города пришли гробы, которые там были не нужны. Близнецы могли бы помочь несчастным работникам кладбища, но в место этого они решили помереть от алкоголизма и прибавили работы. Мало того, по ночам они просили у бедного Пса водку и то приходилось по полночи запихивал их обратно в могилы.
В какой-то момент револьвер зашептал Смирнову:
— Милый, ну разве ты не устал от всего этого? Всего лишь выстрел и тебе больше не придётся работать. Всё закончиться и эти огрызки не будут на тебя так смотреть.
Смирнов, не говоря ни слова, отдал револьвер Псу.
— Благодарю вас, коллега, что поделились со мной столь важным кладбищенским инвентарём, — ответил ему старик, поклонился и закопал оружие.
Погода стояла жаркая, поэтому надо было работать быстро. Земля высохла и превратилось в камень. Пот стекал со Смирнова, как кровь с подвешенных на крюках пленных. Солнце жарило так сильно, что Смирнов чувствовал себя как кучка селян, которых заперли в горящем сарае. Только вместо весёлого улюлюканья солдат Иван Александрович слышал только назойливое жужжание мух, которые как бы говорили друг-другу:
— Как думаешь он скоро помрёт? Я надеюсь скоро! Жду не дождусь, когда мы сможем облепить его умирающее тело. Ну долго он ещё, а? Мне как бы уже надо яйца в его труп откладывать.
Смирнов уже не раскапывал могилу, а просто тыкал землю лопатой. Он был уже готов лечь в землю вместо клиентов, когда кто-то позвал его. Он не понимал кто его зовёт, но это определённо было важно. Это конечно же важно, всё-таки друг зовёт как ни как, нельзя просто так взять и отвернуться от товарища. К тому же работа не сложная, да и Вадиму можно довериться…
Стоп. Человек с чужим именем отогнал от себя навалившуюся усталость и увидел насмешливое лицо могилы. Он швырнул в ухмыляющийся камень лопату и закричал:
— НЕТ! Сколько раз мне говорить, я не буду этого делать! Ты сдох! Смирись с этим! Отстань от меня! Не разговаривай со мной!
Человек с чужим именем намеревался уйти, но надгробие протянуло ему револьвер. Человек вздохнул, взял оружие и направился прочь.
— Ну не сердись так, милый. Он всё-таки твой друг. Ему там одиноко. Может составишь ему компанию? — зашептал револьвер. Человек с чужим именем швырнул оружие в гроб одного из клиентов.
Радовало то, что скоро работа кончиться. Клиенты у них нынче были не очень. Это были разорванные снарядами, порубленные саблями, украшенные пулевыми ранениями никому не нужные куски мяса, которых отправили гнить сюда. Их измученные долгим насилием морды осуждающе смотрели на человека с чужим именем. Он должен был лежать с ними, презренный, поломанный и мёртвый. Человек с чужим именем не мог смотреть в ту бездну, что осталась у них вместо глаз, а Смирнов просто старался хорошо работать.
В утро, не какое-то конкретное, а одно из тех слипшихся вместе утр Смирнов проснулся весь в крови. Он с удивлением посмотрел на расковырянную вилкой руку и, пошарив под подушкой, нашёл там револьвер и оторванный кусок пододеяльника, на котором было написано кровью:
«Ты задолбал! Я тебе сказал, револьвер не теряй!
В. Ш.»
Человек с чужим именем выкинул записку, взял в руки револьвер и с таким лицом, как будто он съел целый лимон, спросил:
— Ну?
Ответом на столь красноречивый вопрос было не менее красноречивое молчание. Смирнов вздохнул, убрал револьвер за пазуху и пошёл смывать кровь.
После столь ободряющего утра, ему пришлось пройти ещё один выматывающий день и вишенка на торте — ночная смена. Что может быть лучше, чем после долгого, утомительного, суставодробительного рабочего дня целую ночь сидеть на холоде, борясь со сном, и шарахаться от каждого шороха, боясь, что тебя придушит полусгнивший труп? Вот и Смирнов не знал ответа на этот вопрос и сидел на крыльце, думал. Ночь тоже о чём-то думала.
Он поднялся с крыльца, подошёл к знакомой могиле и смотрел на нею всю ночь.
Когда дыхание утра стало еле-еле чувствоваться в ещё ночном воздухе человек с чужим именном тяжело вздохнул и пробурчал:
— Ладно, твоя взяла.
Он взялся за лопату и принялся раскапывать могилу. Земля уходила на удивление быстро, он работал не один. Не успел человек с чужим именем опомниться, как перед ним уже лежал гроб. Он чуть-чуть расширил могилу и распахнул крышку. На него уставилось прогнившее, наполненное гнилью, деформированное от пуль и ударов, тошнотворное лицо старого друга.
— Здравия желаю, рядовой Шишмарин, — сказал человек с чужим именем и горько усмехнулся, — ну вставайте, раз хотели, чтоб я вас раскопал.
Глаза друга уже похитили черви, а в пузе пировали жуки, доедая кашу, которая вырвалась из его чрева под действием трупных газов.
— Вставай! Ну вставай, же! Вставай! — неожиданно для самого себя завопил человек с чужим именем. Трупная вонь дала ему хорошую пощёчину. Он отвернулся от могилы. Комок встал в горле. Он упал на землю, тело затряслось.
— Идиот! — выблевал он из себя, утирая слёзы.
— Эй, Крот! — раздался знакомый голос из-за спины. Парень обернулся. Перед ним стоял старый товарищ.
— Шиша? — Миша утёр слёзы.
— Ага, — ответил Вадим, подняв лопату, — тебе весточка с фронта.
И он опустил лопату на голову Мише.
Человек с чужим именем очнулся во тьме. Последние горсти земли упали на его гроб.
— Эй! Шиша! Шиша, сука! На помощь! Кто-нибудь! ПОМОГИТЕ! — заорал человек с чужим именем, и ему ответил голос на непонятном, но знакомом языке. Из чёрной, как дым от горящих деревень, темноты выползли старики с завязанными за спиной руками и простреленными головами, зарезанные мальчики, женщины в удавках, девочки со стекающей по ляжкам кровью. Они схватили Мишу и, крича, плача, хохоча, умоляя о милосердии потащили его обратно, обратно под рвущиеся снаряды, пот стрекот пуль, под обрушающиеся на голову сабли.
— НЕТ! НЕТ! Помогите! Кто-нибудь! Я не хочу туда! Только не обратно! Пожалуйста, только не туда! Я не хочу туда! Спасите! КТО-НИБУДЬ! СПАСИТЕ! НЕТ! НЕТ! — визжал Миша в ужасе, захлёбываясь соплями и слезами.
И вдруг, чья-то сильная рука разорвала землю и вытащила его из мрака. Парень лежал на земле и дрожал, слёзы ручьями лились из его глаз. Он с жадностью хватался за воздух. Рядом с ним стоял Грэг и смотрел то на свои руки, то
